– Не все… – слетело у меня с языка. Я полистала альбом – дальше шли пустые страницы. Я вернулась к последним двум снимкам. На фотографии парочки вдалеке виднелись черепичные крыши старинных зданий. В груди что-то защемило, и я, сама толком не зная, что делаю, осторожно вытащила из альбома фотографию парня. На обратной стороне чей-то упрямый почерк с наклоном не в ту сторону вывел карандашом: «Алек».
– Алек… – Я проговорила вслух и резко перевернула фотографию. – Карен. Как зовут твою бабушку?
– Ты перегрелась? – Карен постучала пальцем по виску, выхватила у меня альбом и ткнула в самую первую страницу с овальным коричневым фото. «Анне один год».
Анна. И Алек…сандр.
– Эй, ты что?! – Карен пыталась перекричать оглушительный стук моего сердца. Я таращилась на фотографию и не могла отвести взгляд. На меня смотрела девушка из сказки.
Спрей от насморка, купленный братом, валялся на кровати рядом с забытыми разбросанными бинтами.
– Такого не бывает… – повторяла я, как отупевший попугай, закончив рассказывать историю по второму кругу и остановившись невидящим взглядом на одной точке.
– Все бывает. – Брат сосредоточенно укусил ноготь. – Почему ты не рассказала нам сразу?
– Вот именно? – возмущенно подхватила Карен. Я пожала плечами, чувствуя себя неуютно.
– Просто… подумала, что это его личное… не хотела болтать. Я же не знала, как все обернется! – Я скрестила руки на груди. – И вообще! Как же ты не вытянула из бабушки, кто это такой?
– Сама бы попробовала из нее что-то вытянуть! – Карен хлопнула по одеялу, и бутылочка со спреем жалобно звякнула. – Сразу переведет тему или скажет, что не может об этом говорить, а у самой глаза мокрыми становятся.
Брат вздохнул.
– Что будем делать? – задала я повисший в горячем воздухе вопрос. Даже самолетики на люстре больше не крутились, ожидая нашего решения.
– Как что? – Карен выгнула брови. – Расскажем все бабушке!
– Запасись успокоительным, – пробормотала я.
– Нет, – вдруг заговорил брат. – Говоришь, она смотрит этот альбом каждый вечер?
– Да, – Карен закивала. – Я видела много раз.
– Наверное… – он запнулся. – Она все еще ждет, что он ее отыщет?
Мы переглянулись исподлобья и тут же опустили глаза, словно обжегшись. Казалось, мы влезли во что-то невыносимо сокровенное. Я облизнула пересохшие губы.
– Он тогда сказал, что любит ее. Не любил, а любит.
– Я к чему и веду, – брат потер лоб. – Он ее любит. Она его ждет. Мы можем сделать так, чтобы дождалась!
