Альберт не вернулся домой.
Он отправился в Гамбург и снова ушел в плавание, на сей раз в Южную Америку. По возвращении сошел в Антверпене и нанялся на ливерпульский барк, идущий в Кардиф за углем. Хотел выучить английский.
Когда боцман выкрикивал: «All hands up anchor!»[12] или «Heave, my hearties, heave hard!»[13] — парень слышал голос отца. Его «папа тру» снова был с ним. Альберт помнил американские словечки, которые так раздражали мать и восхищали братьев.
— Хангре[14], — сказал он в кают-компании.
Все закачали головой и засмеялись.
— Монки[15], — сказали они.
Прошло много времени, прежде чем Альберт понял, что его «папа тру» никогда не говорил на американском языке. Пиджин-инглиш — язык китайцев и канаков — вот чему научил его «папа тру». Языку каннибалов.
Альберт пересек экватор и принял морское крещение, как когда-то его «папа тру». Ему пришлось целовать рябую Амфитриту, из испещренной рытвинами щеки которой торчали острые гвозди. Его вываляли в жире и саже, русалки и негритята удерживали его под водой, пока легкие не начали лопаться. Его побрили ржавым ножом, и оставшиеся после этого шрамы он с тех пор скрывал под бородой.
Он выучил песню, которую пел нам много лет. И всегда говорил, что это самая правдивая песня, какая только написана о море.
Shave him and bash him,
Duck him and splash him,
Torture him and smash him
And don’t let him go!
[16]Он забирался южнее мыса Горн. Слышал крик пингвина в чернильно-черной ночи, стал бывалым моряком. Заходил в Кальяо и на Лобос, гуановый остров к югу от экватора. Вернулся в Европу. Нанялся на трехмачтовик «Нова-Скотия» и отправился в Нью-Йорк, там сошел на берег. Захотел наняться на американское судно, где хорошо платили. А может, это в нем заговорил «папа тру» с его мечтами об Америке.
Но не «папа тру» встретил его на борту барка «Эмма К. Лейтфилд», о нет: там его ждали Исагер и плетка, и на сей раз пришел час довести дело до конца.
Позже Альберт говорил нам, что никогда не забудет тот миг, когда ступил на борт этого судна.
Мы спросили, неужто он и вправду не знал, каково нашему брату приходится на американских кораблях? Что там частенько случаются мятежи, штурмана выбирают не за умение, а за силу и борцовские качества, а кулак и револьвер отдают приказы чаще, чем капитан? Неужели Альберт ровно ничего об этом не слышал?
Альберт отвел глаза и усмехнулся, словно в глубине души все знал, но не желал признаваться.
Затем наш приятель поднял взгляд.
