Все предыдущие инфекционные эпидемии были равны числу случаев, представленных в табличной форме. Нынешняя эпидемия не сводится к этим данным. Она охватывает куда больше людей, пребывающих в добром здравии (на первый взгляд совершенно здоровых, хотя и обреченных), которые инфицированы вирусом. Новые подсчеты проводятся постоянно, и слышатся требования обнародовать имена инфицированных и навесить на них ярлыки. Современное биомедицинское тестирование позволяет создать новый класс пожизненных изгоев – будущих больных. Однако результат такого радикального расширения понятия болезни, связанный с триумфом современных медицинских исследований, также выглядит как откат в прошлое, в эпоху, предшествовавшую медицинскому триумфализму, когда заболевания казались бесчисленными и таинственными и то, что серьезные больные умирают, было нормой (а не так, как сейчас, медицинской оплошностью или ошибкой, подлежащей исправлению). При СПИДе люди считаются больными еще до того, как они заболевают, он дает необозримый спектр симптомов-болезней и приносит социальную смерть, предшествующую физической, возрождая нечто вроде средневекового опыта болезни, описанного Донном в его «Обращении к Господу в час нужды и бедствия»: «всякое ослабление наших способностей, всякое нарушение телесных функций есть болезнь», которая начинается, когда мы «страдаем заранее, страдаем чрезмерно, изводя себя подозрениями, опасениями и мнительными предчувствиями недуга прежде, чем мы можем назвать его недугом; мы даже не уверены, что больны; и вот одна рука наша старается по пульсу другой, а глаз – по цвету мочи определить, здоровы ли мы? <…> Мы умираем и не можем возрадоваться смерти, ибо умираем, мучаемые болезнью»[49]…заставляющей агонизировать каждую часть нашего тела, и исцеление представляется химерой, «ибо сколь много есть болезней, которые – лишь проявление, всего лишь симптом иной хвори, разъедающей тело, однако причиняют больному столь многие муки, что врач вынужден в первую очередь уделять внимание им, пренебрегая до времени тем, что их порождает»[50]. Следствие всего этого – заброшенность:
Пусть болезнь – сама величайшее из несчастий, но величайшее несчастье, выпадающее нам в болезни, – одиночество; – ибо те, кто мог бы нас поддержать, нас избегают, опасаясь заразы: даже врач, и тот идет к больному с трепетом, перемогая себя… Так больного объявляют вне закона, он отлучен…[51]
В несовременной медицине болезнь описывается как интуитивный опыт, как отношение внешнего и внутреннего: внутреннее ощущение или нечто различимое с помощью зрения (либо прячущееся под кожей и обнаруживаемое с помощью прослушивания и пальпации), подтверждаемое, когда внутренности открываются взору (во время операции или вскрытия). Для современной – то есть результативной медицины – характерны значительно более сложные представления о том, что мы видим внутри тела: не только последствия болезни (поврежденные органы), но и ее причины (микроорганизмы), и значительно более хитроумная типология болезней.
