Семнадцать. «Мне больно, мама»
Февраль 1992 года. Джим Курье победил Стефана Эдберга на Открытом чемпионате Австралии. Моника Селеш стала первой ракеткой мира среди женщин.
— Ма, у меня болит большой палец.
Она посмотрела на мою руку.
— Я не могу крепко держать ракетку. — Я сжала руку в кулак и снова раскрыла. Описать ощущение было трудно — вроде бы не больно, но какая-то слабость. Я потерла ладонь.
— Небольшой ушиб, но без гематомы, — заключила мама. — Где ты могла удариться?
Я вдруг вспомнила вчерашнее происшествие. У нас не было ключа, и Себ помог мне залезть в окно моей спальни — а оно на втором этаже. Тогда-то я и ушиблась. Вот оно что. Я улыбнулась, вспомнив, как мы хихикали, когда я стояла у него на плечах, и он чуть не уронил меня.
— Не знаю. Я пойду в клуб и постучу по мячу. Посмотрим, могу ли я играть.
— Хорошо, но если будет больно, лучше побереги руку.
— Да, мама, — ответила я таким тоном, который подразумевал — хватит ворчать, жалко, что я вообще пожаловалась тебе.
Мы приехали в клуб. Я увидела, что моей партнерше по парной игре не терпится выйти на корт. Но она меня не заметила, и я быстро прошла за клуб, чтобы постучать мячом в стенку.
Расчехлила ракетку. Все-таки держать ее было трудно, значит, играть я не смогу. Я прислонилась к стене и осмотрела ладонь. Я действительно повредила ее, и надо бы ее поберечь. Но и оставаться без призовых денег мне не хотелось.
Когда я возвращалась в клуб, по громкоговорителю объявили наши имена. Я подошла к партнерше и сказала, что у меня что-то с рукой. Милая, заботливая девушка — она была сиделкой в больнице — посоветовала мне поехать в травматологию и там выяснить, в чем же дело. Мне показалось это лишним, ведь все было не так страшно. Но мама тоже настояла на этом.
В приемном покое травматологии царила лихорадочная суета, непрерывно звонили телефоны, люди входили и выходили, к зданию подъезжали «Скорые». Я злилась на себя, на свою глупость. Я еще ни разу не отказывалась от матча.
Детский плач, угрюмые лица, молодые и старые, кровь и бинты. У всех отчаянное стремление скорее попасть к доктору. Рядом с ними я показалась себе симулянткой. Ну зачем я буду отнимать у врачей время?
— Такая очередь… Мы просидим тут до вечера, — стонала я. В один из редких случаев, когда я обратилась к нашему терапевту с жалобой на оглушительную головную боль, он подозрительно посмотрел на меня и спросил: «Когда голова-то заболела? Когда пришло время делать в доме уборку?» — Мам, давай поедем домой. Мне уже лучше.
