Либо он уже находился внутри, дожидаясь ее?
По коже Афен вдруг пробежал мороз. Напавшие на нее знали, что делали. Один отвлек ее, чтобы она не почувствовала другого — все было сделано так, чтобы ее обычно надежные ощущения друида не предупредили об опасности. У нее были хорошо развиты инстинкты, однако и они были не безгрешны, поэтому она не всегда могла оценить все, что происходит вокруг нее.
Афен поняла еще одно — напавший на нее сделал все, чтобы она не смогла защищаться своей магией. Прошлой ночью она об этом не подумала, потрясенная нападением, но сейчас ясно это поняла. Перекрыв ей воздух, он придушил ее голос и парализовал руки, дабы она не смогла призвать никакую магию. Ее реакция была инстинктивной — воспользоваться физической силой, чтобы освободиться. Скорее всего подсознательно она понимала, что без голоса и рук она никак не сможет применить магию.
Все знали, что она была друидом и владела магией. Но не каждый знал, как эта магия работала: что для того, чтобы ее призвать, необходимы и голос, и руки. Однако, напавшие на нее должны были это понимать. Первый мужчина, который мелькнул в окне, являлся, по–видимому, главным, он все тщательно продумал. Второй, который напал на нее, был умелым бойцом и, вероятно, опытным убийцей.
Итак теперь перед ней было две тайны. Кто знал обо всем этом и хотел нанести ей вред, и кто узнал про дневник и вознамерился его украсть?
Она открыла заднюю дверь и прошла в кухню. По правде говоря, перед ней стояло больше двух тайн, которые предстояло раскрыть, если учитывать все вопросы, касающиеся записей в дневнике и неизвестной судьбы их автора. Но только две были связаны с нападением на нее.
В настоящий момент она никак не могла выяснить, что предпринять, чтобы решить эти две тайны, поэтому вернулась к своему плану относительно родословных связей эльфийских Королей и Королев. Закинув свой рюкзак с заметками и засунув дневник поглубже в карман штанов, в которые была одета, она покинула коттедж и направилась во дворец за очередными исследованиями.
Дорога была не длинной и все прошло без происшествий, однако все время она чувствовала себя не в своей тарелке. Нападение потрясло ее, хотя она и не призналась в этом Арлингфант, и она понимала, что по крайне мере какое–то время она будет оглядываться через плечо всюду, где бы ни находилась.
Оказавшись снова в одиночестве на нижних уровнях дворца, она достала записи родословных и принялась за работу. Эти записи уходили гораздо дальше в прошлое, чем эльфийские хроники, хотя ничего не сохранилось о временах самого начала всего. Она начала с того места, где находились первые записи родословных, и продвигалась вперед, надеясь, что о Паске и Мереш все же будет какое–нибудь упоминание.
