Это остроумное приспособление — деталь о работе над деталями. В общем же, работа этого цеха считается сравнительно легкой, здесь 90 процентов работают женщины. По внешнему виду они здоровы, нарядны и даже улыбчаты. Истомленных лиц, которые привычно связываются с понятием о женщинах, работающих на фабриках и заводах, не заметно. Я прошел зал из конца в конец. Если это «рабыни» Советского Союза, как принято о них говорить в некоторых кругах, то этого «рабства» со стороны не заметно и вряд ли они его ощущают.
Средний заработок их 700 рублей в месяц. Уровень образования: свыше 50 процентов кончили десятилетку (по старым понятиям — гимназию), многие продолжают учиться без отрыва от производства.
…Наступил час обеда. Белые халаты запрудили большую столовую, светлую и чистую. Меню разнообразно, но овощей мало. Обед из 2-х блюд 3–4 рубля; из 3-х — около 5-ти рублей. Если считать на ужин и на какое-нибудь баловство, сладости, еще 5 рублей в день, то работница тратит на пищу 300 рублей в месяц. Комната, если она отводится заводом, дешева, если по найму— дорого.
Лечение бесплатное и притом всяческое. Поликлиник много, и оборудованы они хорошо, разными передовыми приборами. Время от времени работницы получают путевки в дома отдыха по сниженным ценам.
При заводе есть цветочные питомники и оранжереи. Дороги обсажены деревьями.
Есть спортивные площадки. Библиотека. Читальня.
Пока обедали рабочие, мы пили чай там же. Я сказал любезным хозяевам:
— Все, что может сделать машина, вы делали или сделаете. Но как вы справляетесь с тем, чего машина сделать не может?
Меня поняли. И ответ был таков:
— Недавно один рабочий напился и побил работницу. Что с ним делать? Удалить с работы — пропал человек. Созвали общее собрание цеха. И цех решил: на 3 месяца исключить его из цеха. Не желаем, чтобы он был среди нас. Это наши методы борьбы с тем, с чем не может бороться машина.
— Результат?
— Это, вообще говоря, фронт трудный. Зло застарело. Но мы убеждены, что справимся с ним именно в порядке общественного осуждения. Ведь этим воспитывается не только тот, кого осуждают. Но еще больше те, что выносят ему осуждение, ведь совесть-то есть у человека. Если осуждаешь, то, значит, как бы берешь на себя обязательство и самому не грешить. Не так ли?
* * *
Теперь поедем на химзавод (т. е. химический завод). Когда мы подъезжали, я предчувствовал ужасы. Но оказалось, что химия перестала быть страшной химерой. Она добрая волшебница.
