— Если свет белый так люб, то иди в КАКу поступай, неча шляться без дела!
Я едва не подавилась. Нет, то, что меня готовы отпустить, — это хорошо. Тут жаловаться не на что. Но вот идти в какую-то каку, чтобы без дела не сидеть? Нет уж. В каку я не хочу. Если в школу какую-нибудь, то подумала бы еще. А тут — кака. И вообще, мне домой попасть надо! Предки, наверное, уже заявление написали, и меня ищут. Так что не засиживаемся, идем в город и властям сдаемся. А там — домой и спатьки. Не забыть еще в блоге расписать, как я страдала. Там такое любят!
— Кака — это хорошо, — решила проявить дипломатичность я. — А ближайший город далеко?
— Так в ближайшем КАКа и находится, — пояснила женщина. — Но сейчас туда идти смысла не имеет. Прием только недели через две, а тут всего два дня пути. Что же тебе в городе одной делать! Попадешь в передрягу. Любят сейчас кикиморушек обижать. И не вступится никто. Болотный цвет редко с людями этими проклятыми контактирует.
— А с нелюдями? — развеселилась я.
Раз уж это моя шизофрения, то удовольствие нужно получать.
— А с нелюдями торгуем. Разве не знаешь? Сама-то из какого болота? Забугорского или Подречного? Али еще дальше? Вересневого? Семиречного?
— Не знаю… Я потеряшка. Проснулась в кустах с комарами, ни отца, ни матери не помню, — так прониклась собственной историей, что даже всхлипнула. — Совсем ничегошеньки не помню.
— Бедняжечка моя, — засуетилась женщина. — Ничего, все хорошо будет. Узнаем мы, какое твое болото.
Не оставлю я тебя. Если нужно, сама выучу. Давно дочку хотела, да умер мой болотник. Не успели дитя народити. Ах, котенька, не брошу я тебя. Не бойся.
Мне даже стыдно стало так обманывать бедную женщину. С другой стороны, если это игры моего сознания, то обманывать саму себя не зазорно.
— А звать-то как, помнишь? — внезапно спросила женщина.
— Данька, — ответила прежде, чем успела подумать, я.
Нет, конечно, в паспорте было написано не так. Там я значилась Вересновой Даной Игоревной, но полным именем меня даже в школе не звали, так что простецкое «Данька» стало куда родней официального.
— И то хлеб, — проговорила женщина. — А меня Ванией зовут. Но чаще — Ванична. Так что если услышишь в селе, что Ваничну кличут, так это за мной. Где село-то, видела?
— Нет, — призналась я, прикидывая, какой же обширный хронотоп у моих глюков. Село, некая кака в городе, сам город.
— Тогда, детонька, после еды и сходим. Наденешь платье другое — и пойдем. А то не гоже девкам в таком сраме щеголять.
