Как ни в чем не бывало я остановился рядом.
Сноп окинул меня растерянным взглядом.
— Открывайте, открывайте, — подбодрил я.
— А вы кто?
— Я лучший друг Александра Николаевича Сергей Иванович Бобров. Может, слышали?
— Слышала, Саша про вас говорил.
— А вы кто?
— Знакомая Кристина, может, слышали?
— Само собой, он только о вас и говорит, можно сказать, бредит, — соврал я из вежливости.
Девушка, кажется, не особенно поверила.
Я кивнул на дверь.
— Нету дома?
— Вообще-то должен быть. Может, вышел ненадолго…
— Давайте ключи. Я помогу.
— Я сама… Всего на один замок закрыто… Наверное, вышел куда-нибудь ненадолго. Может, в магазин?..
…Первое, что бросилось в глаза в квартире, — это разбитый вдребезги монитор и растоптанная чьим-то безжалостным каблуком клавиатура. Второй компьютер за неделю. Плохими машинами Терехин не пользуется не потому, что такой увлеченный компьютерщик, а потому, что сноб. Во сколько же я ему обхожусь?
Терехин лежал на полу, примотанный скотчем к венскому стулу спиной к входной двери и всем своим неподвижным видом вызывал нехорошие предчувствия…
— Саша, — жалобно позвала Кристина.
Стул зашевелился. Значит, живой. Не стул, конечно.
Пострадал он гораздо меньше, чем я ожидал. По крайней мере, утюгом его не нагревали и в унитазе с головой не топили. В общем, недолго уговаривали заманить лучшего друга в ловушку. По физиономии, впрочем, прошлись — один глаз заплыл и почти закрылся. Левая сторона нижней губы распухла, почернела и закровила, когда я отдирал от нее широкую полосу скотча.
Несколько минут Терехин только охал и грязно ругался, пытаясь вернуть кровообращение в скрюченных конечностях.
— Роклятье! От роклятье! — без конца повторял он страшное слово, морщась от боли и пытаясь разогнуть руки и ноги.
Получается, что имиджмейкер несколько часов провел без движения. Я один раз тоже за полчаса ногу так отсидел, что потом не мог наступить.
Наконец, двигательная активность вернулась к Александру Николаевичу, хотя и не в полной мере, и тогда первым делом он заковылял к зеркалу. Кого-то он мне напоминал со спины. Кристина кривилась от сочувствия и все порывалась подставить плечо калеке, но не решалась — чувствуется, Саша ее воспитал держаться слегка на расстоянии. Вспомнил! Точно так же передвигался пораженный радикулитом премьер правительства Примаков на встрече с Камдессю. Их в новостях по телевизору показывали.
Охи перешли в горестные стоны, когда Терехин наткнулся на свое отражение в зеркале.
