— Что знают двое, знает и ФСБ.
— Тоже верно… В-четвертых, у меня все. Теперь твоя очередь.
Терехин, конечно, — фигура Скрытная. Когда он говорит: «у меня все», это значит, что он даже еще не открывал рот. Но по части Краснопольского, возможно, и не врет, во всяком случае, я обмана не почувствовал. Впрочем, я не детектор лжи.
— О’кей, — согласился я. — Дело в том, что я случайно видел, как убивали Краснопольского.
— Шутишь? — и без того длинное лицо Терехина вытянулось, как в испорченном телевизоре. — Как это было?
— В Заельцовском бору. Он с подругой развлекался в коттедже. На них напала команда, пять человек, вооруженные, как Рэмбо.
— А ты там как оказался?
— Грибы собирал!..
Замешкавшись на мгновенье, я решил, что играть с имиджмейкером в жмурки не функционально, и, опустив лишь некоторые детали, в том числе имя Треухина, пересказал историю своих злоключений — и про покушение, и про засаду, и про сгоревшую звезду Искитимской автострады, и про сегодняшний конфуз на фуршете. Узнав про мои уважительные причины, имиджмейкер слегка смягчился, но только слегка — никакими причинами не исправишь тягостное впечатление от испорченного праздника, разбитого «Пентиума» и похищенных домашних тапочек.
— Измена в твоем отсеке — главная загадка уходящего века, — объяснил я. — Про то, что я у тебя остановился, знали только три человека — ты и девушка, Настя то есть. Значит, кто-то из вас… э-э-э… Даже не знаю, как сказать… Подруге, вроде, смысла нет стучать, да и кому? Разве что папе по глупости сболтнула… Но опять же, и папе нет особого резона меня… того… этого… Значит, остается кто?..
— Не-а, — авторитетно заявил имиджмейкер. — Он не мог. Да оно и глупо — засада в своей квартире…
— Не так уж и глупо — что-то вроде алиби…
— А кто третий?
— Третий я.
Напевая под нос что-то вроде «Биг, биг велд», Терехин подошел к карте, пару минут изучал диспозицию локального конфликта, грозящего перерасти в третью мировую войну, и, не оборачиваясь, спросил:
— Сергуня, ты кому-нибудь от меня звонил?
— Э-э-э, да… Папаше этой Насти. А что?
— Можешь занести в свой список четвертого, а может, и пятого.
— Хочешь сказать, что к телефону приделаны лишние уши?
— Вот именно. И не исключено, что не одна пара.
— Сань, в натуре, ты гонишь! То, чем ты занимаешься, действительно представляет такой интерес?!
— А что здесь удивительного?
— Я всегда думал, что нет ничего скучнее, чем выборы… На них никто никогда не ходит. Голосуют только убогие. Я лично никогда не хожу.
