— Кира, а вот и ты, плутовка! — Аглая распахнула свои медвежьи объятия.
— Добрый вечер, — поздоровалась я, успешно уклонившись.
Бывший законник кивнул, глупо улыбаясь.
— Познакомься, Кира. Это мой Вольфи. Скоро я его женкой буду.
— Поздравляю! — я была искренне за них рада.
В моем желудке заурчало. Громко, настойчиво и почти ругательно. Трактирщица понимающе улыбнулась и указала на один из столиков возле окна.
— Занимай место. Тебе сейчас пожрать принесут, — и уже для разносчика добавила. — Бесплатно.
Парнишка вздохнул, но молча поплелся на кухню, а я двинулась к столику. Ахтарыч явно думал, что сама я с ужином не справлюсь и мне непременно необходима его помощь. Но сперва он решил поприветствовать меня своим привычным способом, смачно шлепнув по моей многострадальной пятой точке.
— Эх, хавоша!
— Ахтарыч, ты нарвешься!
— Обешаешь? — загорелся старик, расплываясь в плотоядной беззубой улыбке.
— Обойдешься.
— Ну вот, — притворно вздохнул дед. — Вше вы токо обешаете. А я пашти поверил…
— Ахтарыч, ты в своем уме? Тебе ж сто лет в обед!
— Ну, положим не што…
Ехидный блеск в глазах деда меня насторожил, но в этот момент к нашему столику подошел разносчик с тяжелым подносом в руках. Он поставил передо мной блюдо вареной картошки с мясной подливкой, которое Ахтарыч тут же перетянул на середину стола, и кувшин вина. Я чуть не прослезилась от счастья. Эльфийское. Неразбавленное!
— Чего-нибудь еще изволите?
— Да, — кивнул Ахтарыч. — Ишшо одну вилку и ишшо один кубок. И пошуштрей там! Пошуштрей!
Парнишка растерянно посмотрел на меня, но получив мое одобрение, удалился, поджав губы.
— Ну што, кшасавица, как тебе тутачки живецца?
— Нормально. Тихо. Спокойно, — я налила себе вина и взяла в руку вилку. — Даже слишком.
— Енто шейчас так, а раньше-то тут вешело было. Как вшпомню, так шлюнки чечь нашинаюць…
— Давай пока без воспоминаний. Скажи мне лучше, когда все изменилось?
Из-за подошедшего разносчика мы были вынуждены ненадолго прерваться. И вновь приступили к разговору, когда парнишка с весьма довольным видом ушел: втайне от Аглаи я положила ему в карман новехонький медяк.
— Дык как девки помирать штали, так и шкуката нашалась…
— А сколько уже умерло?
— Не помню. Не жнаю. Не шчытал.
Чтобы развязать язык древнему старцу, я до краев наполнила его кубок. Как я и предполагала, это сработало.
— Я ужо вшех и не упомню. Но девок пятнаццать-шаснаццать тошна нету ужо на Этим швеце.
Да уж, невеселая картинка вырисовывается.
