Лишение тринадцатой — дело нешуточное и надо с ним как можно быстрее разобраться. В личном деле я выудил служебную карточку и в немом отупении уставился на запись в графе «Взыскания»:
«Лишить единовременного денежного вознаграждения на сто процентов за невыход на службу».
Здрасти приехали! Как я мог не выйти на службу в августе, если в это время находился в командировке в милой сердцу Ичкерии?
Вот вопрос так вопрос. Пришлось напрягать извилины и проводить следствие.
В августе начальника штаба бригады не было, по причине того же нахождения в Чечне. За него оставался начальник нашего отдела, за начальника отдела оставался незабвенный и приснопамятный Толик. Лучшей кандидатуры на это место не нашлось по причине того, что все находились в отпусках и командировках. Получается, Толик и лишил меня тринадцатой? Хронологию событий я все же восстановил.
...На следующий день после моего звонка из Гудермеса, с раннего утречка, Толя, стоявший оперативным, подошел на разводе к моему шефу и сдал меня с потрохами: якобы я всю ночь бухал и поэтому сегодня не приеду. Шеф мой вообще забыл, кто я такой, а тут — на тебе, доклад: офицер пьян на работу не придет. Тут он еще и вспомнил, что не видел меня довольно долго — ну правильно: я так уже месяцев шесть как в командировке. То, что я бегаю с автоматом по Ичкерии у шефа с головы вылетело, а прилетела светлая мысль о наказании невиновных. Поэтому на разводе, когда комбриг запросил сведения об отсутствующих, меня сдали со всеми потрохами со всеми неблаговидными причинами моего отсутствия. Комбриг зарычал и приказал вдуть мне по самые «помидоры». Ну, мне и вдули. Доблестный Толик накатал на меня рапорт, начальник отделения подмахнул, а бригадный строевик не задумываясь сочинил приказ.
Вот так я и попал в негодяи.
Данное положение дел меня растрогало до необычайности. Мой шефуля узнав о том, что в приступе маразма лишил меня тринадцатой, призвал для разбора Толика.
Толик, запуганный мною еще во время разбирательства, пытался сослаться на мой ночной звонок.
— Толик, хоть ты и старый пень, но идиот каких свет не видывал, как я мог тебе позвонить, находясь в Чечне? — лукавил я.
Толя хрюкал, что-то в ответ, но весьма неубедительно и необъективно. Весть о моих разборках дошла до комбрига. Полковник махнул шашкой и мне выдали премию за что-то там героическое, как раз в размере утерянной тринадцатой. А потом и штатный начальник штаба об этом узнал, взял да и отменил пункты приказа, лишающие меня тринадцатой, слава Богу, комбриг об этом как-то не узнал. Так что мне и премию дали и тринадцатую, а Толю с моим шефом взяли да и лишили по пятьдесят процентов. При этом они ругались друг на друга и костерили меня во все корки.
