Пока я тихо охреневал, артель замолчала, вертушка подошла и начала гвоздить прямо сквозь деревья. Партизанам из-за крон вертолёт неудобно обстреливать, а нашим военно-морским лётчикам пофиг. Тут и мы подключились. И наши подошли. Размолотили мы эту банду «африканских Махно», да обратно на корабль. Потеряли тогда двоих: шлюпочного старшину, одного морпеха моего, да четверо раненными. А наколотили тогда девять человек, да катер рванули...
Вот такие вот дела… А ты чего задумался то так?
— Да так, — ответил я, — фамилия знакомая, если бы, ох, если это тот, о котором я думаю, рассказал бы я ему многое...
Все было как обычно. Только по приезду с занятий с офицерами и суточного выхода заместитель командира по воспитательной работе долго кричал и разорялся по поводу майора Черепанова.
— Меня, старого заслуженного полковника, выдернули на эти занятия, а этот гнусный майоришка... Он… Он... А-а-а...
Вова недоуменно пожимал плечами:
— Подумаешь, меня тоже выдернули из строевой части, ну я же не плачу и не кидаюсь всем рассказывать, как замполиту летёха-начальник клуба рюкзак тащил.
Что там у них произошло, я был не в курсе, я добросовестно отбрехался перед комбригом и под видом оперативно-полевой поездки для рекогносцировки будущих учений просидел, прячась, дома. Комбриг посчитал, что мне доверять нельзя и поэтому прикрепил ко мне начальника связи бригады. Начальник штаба бригады посчитал, что начальнику связи бригады доверять тоже нельзя и прикрепил к нему радиостанцию для выхода в эфир. Видно, сотового телефона было недостаточно. Мы с начальником связи друг другу вполне доверяли, а на суточный выход идти не хотели. Поэтому начальник связи просто озадачил начальника приемной радиостанции докладами по графику о отработанных сеансах. В результате я провел рекогносцировку своей квартиры, начальник связи рекогносцировку дачи своей тёщи, начальник аппаратной отработал пять обязательных сеансов на оценку «отлично». Счастливчики, попавшие на занятия по профессионально-должностной подготовке, ринулись за освобождениями в медицинский пункт, но их по дороге поймал весьма сообразительный бригадный зампотех и начал спрашивать, куда все бегут. Тут же кто-то ляпнул, что все бегут делать прививки от птичьего гриппа. Зампотех по кличке «Баклан» пристроился к толпе офицеров и возглавил дальнейшее движение. Однако комбриг был полковник старой закалки. Начальник медицинского пункта, высокий и интеллигентный капитан Аллилуев, всем вместо «Болен, освободить...», писал «Допущен к полевому выходу». Капитан сразу же стал непопулярен, так как у зампотеха обнаружили действительно какой-то грипп и увезли в госпиталь на личной машине начмеда (санитарка, как обычно, была сломана). Как дальше развивались события, и что там у них случилось, я был не в курсе. Только перед скрытным пересечением линии КПП я зашёл в класс, где проводилась первая часть занятий. Несмотря на то, что без Черепанова работа в строевой части была завалена, Вова, как очень ответственный офицер, сказал всем страждущим выписок и прочей бумажной ерунды:
