«Педрила!», — подумал Вова, выходя из кабинета. Основные дела сделаны, завтра только дождаться звонка, да самому отзвониться в наградной отдел Главного Управления, чтобы встречали документы. Теперь можно и отоспаться от бессонной ночи, проведенной в поезде.
Черепанов по прибытию в гостиницу заговорщицки подмигнул новой администраторше и попытался «разгладить брови языком».
— О, Вова, — возбуждённо прошептала администраторша, — ты неотразим, а сережки, которые ты привез, просто прелесть!
— Май нейм из Ваха, — гордо и загадочно ответил Черепанов.
— Ой, Вахочка, прости, зайка, забыла, приходи на кухню на третьем, там соляночка только сварилась, пообедаем.
— Какой же гарный полевой командир не любит солянки, — ответил Вова, — у меня там еще коньячок есть… Как уважаемая мной администрация отнесется к тому если?..
— Отлично, щас звякну, чтобы лимончиков порезали, давай, Вахунечка, переодевайся, ждём тебя…
Вскоре Черепанов весьма вкусно отобедал на халяву, пофлиртовал с женским коллективом гостиницы и убыл к себе в номер. Коньячная доза давала о себе знать — неумолимо хотелось спать.
В номере Вова разделся до трусов и вышел на балкон покурить. Ласковое летнее солнце пригревало, птички щебетали и Черепанов, сделав пару затяжек, стоя заснул и чуть не вывалился с балкона.
— Ой, ну ево нах… — сказал Вова и бросив бычок вниз отправился спать.
Тлеющий бычок, тихо планируя, приземлился в фуражку генерала-комдива, жившего этажом ниже. У молодого генерала после выволочки в штабе округа обильно вспотела лысина, и фуражка требовала добросовестной просушки.
Генерал в это время сидел на унитазе и о чем-то тихо горевал. Грусть его сменилась каким-то нехорошим предчувствием. Генерал-майор втянул ноздрями воздух.
— Не, это не я, чем-то горелым пахнет, — резюмировал он, проанализировав состояние окружающей атмосферы.
— Тваю-ю-ю мать, я горю! — заорал он, выскакивая в комнату, — Я же два дня в этом году был в Моздоке, это боевики на меня покушение устраивают..
Генерал заметался по номеру в панике, забежал адъютант — суровый и немногословный прапорщик — и попытался своим телом закрыть комдива. Прибежала горничная и дежурная по этажу. Причину возгорания выяснили быстро. Прекрасная шитая фуражка была безнадёжно испорчена.
— Я найду, кто это сделал и месть моя будет страшна, это полюбому или боевики или конкурент — соседний комдив — он всегда завидовал моему опрятному и молодцеватому внешнему виду, — горевал комдив, — прапорщик, давай мне нашего контрразведчика на связь.
