Амирэль, остановившись у дверей маминой спальни, осторожно дотронулась ладонью до тяжелой кованой ручки и, немного помедлив, отступила на шаг, выпуская сквозь преграду успокаивающую волну магии. Мама плакала. Ами видела и чувствовала, как Лэйрин, заглушая подушкой слезы, ничком лежала на кровати. Как наивно с маминой стороны было скрывать свои страдания от дочерей-нелюдей, читавших ее мысли и чувства, как раскрытую книгу.
От папы почти месяц не было известий. Лэйрин, намеренно не отвечавшая на письма мужа, решила, что таким образом может заставить его быстрее вернуться домой, но сейчас, когда Магрид на вопросы мамы: "Где Нэсс?" неизменно отвечал, что он занят делами государственной важности и ему не до бабских переживаний, мать с каждым днем становилась все мрачней и все больше уходила в себя. Даже Эстэ понимала, что царь врет: отец обязательно бы нашел время, чтобы черкнуть пару строк своим девочкам или передать с посыльным им какую-нибудь безделицу.
По Арум-Рисиру ползли тревожные слухи, что с командующим эрмиров приграничья случилась беда, и чем ближе подходила дата свадьбы, тем ясней Ами понимала, что эти слухи имеют под собой твердую почву. Папа просто не мог не приехать к такому событию, а тем более зная, как к этому браку относится сама Амирэль.
Утверждать, что Ами смирилась со своей участью, было бы глупо. Стоило только подумать, что ее выдадут за орка и увезут в чужой суровый край, как в душе все клокотало и переворачивалось. Это было так несправедливо. Ами не понимала, зачем ее нежно растили, лелеяли и берегли столько лет? Неужели вот для этого — чтобы отдать в жертву? И кому? Зеленому дикарю, который сможет делать с ней все, что ему заблагорассудится?
Поговаривали, что орки бьют своих женщин кнутом и кулаками за малейшую провинность. Амирэль не представляла, как сможет пережить подобное унижение. Быстрая регенерация нелюдей избавляла от ран, ссадин и синяков почти мгновенно, и муж-орк мог забивать ее до полусмерти ежедневно, зная, что через несколько часов от побоев не останется и следа.
Ами старалась не думать об этом. Сейчас она как никогда была нужна маме и Эстэ. Дар исцеляющей, доставшийся ей от деда Лэйрин, в эти дни был особенно востребован. Незаметно и осторожно Амирэль оттягивала на себя мамину тоску и боль, радуясь, что ее способности наконец приносят семье пользу, а не проблемы.
