– Да я говорил Павлику, – повторил свекор, – если не мы, то кто поможет?
Иннокентий Семенович продолжал говорить негромко и доверительно, так что мало-помалу выношенное лицованное пальтецо облекло восьмидесятидвухлетнюю тетю Софу, пересекающую шумный Литейный проспект по пути из магазина к себе домой, на Невский. Ноги ноют от стояния в очереди, в руке авоська с нехитрой снедью: батон, сырок, вялая зелень для супа – много ли нужно теперь, когда дома никто не ждет? После скудной трапезы вымыть посуду, прибрать обе комнаты, и без того опрятные, и – доживать однообразные дни, вздрагивая и съеживаясь в ожидании, когда сосед-пьяница вернется домой.
– А… другие соседи? – Валентина встряхнула головой, чтобы отогнать мрачные картинки. – Неужели никто не вступится, что там за люди?
Всего и было-то соседей, что тот самый пьяница, страстно ждущий момента, когда обе тети-Софины комнаты освободятся.
Галина Сергеевна почти не принимала участия в разговоре, только время от времени вставляла: «Ужасно. Это ужасно» и придвигала то печенье, то кекс: «Берите к чаю».
– Иначе кончится это плохо, – вслух рассуждал Иннокентий Семенович. – Голову топором он ей не проломит, конечно, – усмехнулся, – однако приблизит… естественный конец – и все.
– Ты скажешь, – нахмурилась жена, – не сгущай краски.
Галина Сергеевна никогда ни в чем «не сгущала краски». Самое яркое в ней были старательно прокрашенные хной волосы («седина старит»), все же остальное: помада, одежда, голос – было невыразительным, неприметным, словно нарочно подобранным, чтобы не бросаться в глаза.
Кеша – молоток, восхищенно подумала Валентина. Не всякий на такое способен. Поступок с большой буквы.
Иннокентий Семенович и не придавал, казалось, своему решению такого веса – просто говорил о том, что необходимо сделать «в первую голову».
– Квартира хоть и коммунальная, зато на Невском, а это не кот начихал. Две смежные комнаты, высокие потолки. Ваш четвертый этаж без лифта не сахар, конечно, но близко к центру, так что желающие найдутся. Верно я говорю? – Он смотрел прямо на невестку.
Наш… без лифта… Что он несет? Она что-то пропустила. Чертова «Montana».
– Наша квартира?
Иннокентий Семенович озадаченно сдвинул брови:
– Тебе что же, Павел не сказал ничего?
Он критически посмотрел на сына:
– Тебе стричься пора! Ходишь заросший… И вообще о чем ты думаешь? Я же тебе все объяснил!
Теперь все смотрели на Павлика. Тот пожал плечами:
– Папа, я так понял, что это один из вариантов?..
