– Ну как это без очереди?
– Продавец, наверно, тоже негр был.
– Она, может, договорилась, чтоб до получки подождали…
– Или другой цвет разобрали?
– Если б негр был, мог бы предупредить.
– Тогда зачем в витрине оставили?
– А почему она размер не спросила?
– Мне мать лыжные ботинки купила, так они вообще разных размеров: правый тридцать седьмой, а ле…
– В Америке лыжные ботинки на фиг не нужны!
– Я для примера говорю…
Странная дискуссия получалась: не друг с другом, а с автором рассказа, чтоб ему пусто было. Главное – дотянуть до звонка. Инночка скосила глаза на часы: оставалось пятнадцать минут. Надо было подлинней рассказ выбирать. «Каштанку» какую-нибудь. Никаких тебе негритянок, никаких красных башмачков.
Валерка смотрел в окно. Собака подбежала к груде столовских объедков и теперь, трясясь от жадности, хватала кусок за куском. Со стороны осторожно подошел голубь и начал клевать крошки. Откуда-то налетели другие голуби, но псина даже головы не подняла.
С задней парты мешковато поднялась завуч, протопала по проходу и встала рядом с Инной Сергеевной.
– Я не понимаю, – сдавленным от бешенства голосом начала она, – что здесь происходит, цирковое представление или свободный урок? Вам рассказали о человеческом горе, а вы как отреагировали? С какими обывательскими, мещанскими мерками вы к нему подходите? Отличники считают деньги в чужом кармане, заработанные тяжким трудом!
Гневный взгляд остановился на Чанурове. Завуч сняла очки и продолжала:
– Через двадцать лет вы будете жить при коммунизме. Перед вами открыты все дороги – страна не жалеет для вас ничего. Природа щедро вас наградила, а вы?
Теперь она смотрела прямо на Любу Евсюкову.
Природа щедро наградила Евсюкову жидкими прямыми волосами и обильным стадом веснушек, которые весной плодились и разливались по худому треугольному личику, грозя его затопить. Это была тихая двоечница, которую из тактических соображений посадили за одну парту с Чануровым.
При чем тут природа, похолодела Инночка; она что, с неграми сравнивает?..
– Может быть, ты тоже выскажешься?
Завучиха смотрела прямо на Евсюкову. Девочка цепко держалась за край парты.
– Ну, Люба? – мягко спросила Инна Сергеевна и улыбнулась. Четыре минуты до звонка.
Евсюкова с благодарностью посмотрела на учительницу:
– Мне их жалко ужасно, Нэнси и маму ейную. Потому что у нас вот тоже, когда батя купил мне сандали летом, так не тот размер, а обратно не взяли, хоть ни разу не надеванные…
