Безликий, похоже, пребывал в благостном расположении духа:
— Женщин нам не хватает, — произнес он мечтательно.
Я ничего не ответил. А безликий рассказал трогательную и, в общем-то, заурядную историю о том, как в школе нравилась ему одна девушка. Она была невысокого роста с миловидными чертами лица, каштановыми слегка вьющимися волосами, карими глазами и улыбкой… «ты себе не представляешь, одной такой улыбкой, наверное, можно войну остановить». А он был настолько стеснителен, что принципиально никак не проявлял своих чувств. И даже избегал ее, чтобы лишний раз не встретиться.
— Помню, один раз так получилось, что мы с ней оказались наедине. И она заговорила со мной на какую-то отвлеченную тему. А я так переволновался, что начал городить что-то несусветное, а потом ляпнул ей какую-то грубость.
В это время довольно сильно тряхнуло. Дрова разъехались в костре, выплеснув сноп искр. Мне показалось даже, что вся наша возвышенность немного опустилась, ощущение было как в едущем книзу лифте.
— А у тебя в жизни сколько женщин было? — спросил он.
— У меня вообще женщин не было.
— Даже так, — он изумился и даже будто испугался немного, — а почему?
Мне всегда было как-то непросто объяснить это. И, кроме того, странно откровенничать с человеком, лица которого не видишь.
— Все, что связано с отношениями мужчины и женщины, во мне всегда вызывало чувство отвращения и брезгливости. Взять, допустим, поцелуй. Два человека облизывают языком и губами язык и губы друг друга. При этом слюни перемешиваются, хлюпают, перетекают туда-сюда. Что может быть противнее? Не знаю, я, конечно, не пробовал, но думаю, что если бы у меня до этого дело дошло, меня бы точно стошнило. Когда по телевизору показывали целующихся, я всегда переключал на другой канал.
Безликий слушал не шелохнувшись, и казалось, что сами его очки с противогазом выражали крайнее недоумение. В это время еще более мощный толчок рванул землю под нами. Мы оба свалились с бревен и лежали, замерев, на земле. Черныш жалобно скулил.
Толчки не повторялись.
— А ты знаешь, я тебе даже отчасти завидую, — сказал безликий задумчиво, — я бы так не смог. У меня всегда по этой части была какая-то, черт знает, слабость, меня это даже бесило. Один раз, помню, вроде, взрослый уже был — двадцать лет, корпоративная вечеринка состоялась у нас в офисе, танцы и все такое. А была у нас одна молодая сотрудница, восточные черты лица, черные прямые волосы и, главное, черные раскосые глаза, в которых непонятно что, то ли симпатия к тебе, то ли насмешка. И вот подходит она ко мне с вопросом «а ты чего не танцуешь?». Но самое главное, своими тонкими холодными пальцами схватила мне руку повыше локтя. Меня, помню, даже помутило слегка и ноги чуть не подкосились. А она испугалась, думала мне плохо. Я всегда старался этот недостаток скрыть, с женщинами был демонстративно холоден и груб, старался вообще не смотреть на них, особенно если красивая.
