– Что ты делаешь?
– Думаю.
– Пожалуйста, слишком не напрягайся, но не мог бы ты думать быстрее, чтобы я не истек кровью?
– Я рассчитывал, что Рохо вернется.
– Рохо?
– Мой конь, – смущенно улыбнувшись, пояснил Пикетт. – Но, похоже, зря рассчитывал.
– Да уж…
Джо довольно долго молчал, потом сказал:
– Ты что-нибудь слышишь?
Кобурн приподнялся, но, когда попытался расправить плечи, все его тело пронзила жуткая боль.
– Нет, – ответил он наконец. – Тишина полная, если не считать легкого ветерка.
– Точно, – сказал Джо. – Прошло три часа, но обычные звуки леса не вернулись, птицы молчат, белки затаились… вообще ничего. Значит, парни все еще в горах.
На Кобурна произвело впечатление то, что егерь сумел это понять. Он участвовал в партизанской войне в Центральной Америке. А там, когда птицы замолкали, а обезьяны прекращали болтовню, нужно было быстро вынимать мачете, потому что где-то поблизости находился враг.
– Вероятно, это означает еще и то, что они не знают, как быть дальше, – заметил Пикетт. – Иначе мы что-нибудь услышали бы. Разговор шепотом, ветка, треснувшая под ногой, хоть что-то… Думаю, они все еще сидят наверху, но находятся в замешательстве.
– В каком смысле?
– Подумай сам, – сказал Джо. – Они поливали нас огнем примерно полдня, зная, что мы спрятались здесь. Но видели только тебя – и могли решить, что попали в меня и я умер. Я же все это время не показывался. Они совершенно уверены, что ты ранен. А поскольку после того, как это произошло, мы не высовывались, существует вероятность, что они найдут тут два трупа.
Кобурн коротко кивнул.
– Ты когда-нибудь охотился? – спросил Пикетт.
– В смысле, на животных?
– А на кого еще?
Ли отвернулся, посмотрел в темноту и тихо уточнил:
– На людей.
– Только на плохих?
– Ну, это зависит, кого спрашивать, так ведь?
Пикетт мгновение помолчал, потом смущенно откашлялся.
– Я имел в виду оленей и лосей.
– Давным-давно, в Айдахо, с отцом, – ответил Кобурн.
Ему тогда было двенадцать. Его отец ранил оленя из окна их грузовика до наступления рассвета, что запрещалось законом. В свете фар он добил животное ударом лопаты по голове.
– Мне не слишком понравилось, – сказал Ли.
– Может быть, ты все-таки согласишься со мной.
– В каком смысле?
– Ты можешь несколько недель бродить среди гор и лесов, пытаясь выследить лося или оленя. Ты ищешь какие-то следы, спишь в палатке, идешь пешком. Первые годы, когда ты отправляешься на охоту, тебя наполняет жажда крови, так уж устроены мужчины. Нам нравится стрелять и убивать живые существа, чтобы наши руки были в крови. Но через некоторое время ты начинаешь испытывать разочарование, потому что животные, на которых мы охотимся, – это добыча, жертва. Они так устроены. Они не слишком сообразительны, но им хватает ума избегать конфронтации.
