– Сахарна морожина! Кондитерска морожина!
Готлиб выбрал себе фисташковое, Маша – сливочное, Вальтер – крем-брюле, а Гроза – малиновое. Мороженщик выколупал его ложкой из металлических круглых коробов, положил на кусочки картона и дал каждому в придачу выструганную из лучины крошечную лопаточку.
– Ешьте осторожней, – предупредила Маша. – Не то язык занозите! И пошли, пошли!
– А почему? – удивился Гроза. – Давайте здесь съедим, мороженое уже капает.
Маша глазами показала на разносчика, который почему-то замешкался: дальше не ехал и исподтишка поглядывал на компанию.
– Он ждет, чтобы мы поели! – сообщила она громким шепотом. – Поели и бросили картонки и щепки. А потом их подберет, ополоснет и снова в дело пустит.
– В дело пустит? – ахнул Готлиб. – Поднимет с мостовой? Но это же негигиенично!
Маша только ухмыльнулась. Все поспешно двинулись вперед, обливаясь быстро таявшим мороженым. Разносчик проводил их обиженным взглядом и наконец отправился своей дорогой. Когда все доели, то аккуратно сломали и выбросили картонки и ложечки в большую чугунную мусорную урну.
На всякий случай.
Пройдя еще немного по Садовому кольцу, увидели сидящего на раскладной трости седого человека в поношенной «тройке» и потертых штиблетах. Рядом на земле стояла жестянка от монпасье фабрики Жукова (все называли эти конфеты лампасейками). В ней лежало несколько гривенников и двугривенных.
– Гадаю по ладони, предсказываю будущее, – пробормотал седой, когда сцепившиеся под ручку веселые Маша и Готлиб и угрюмо молчавшие мальчики миновали его.
Вальтер так и замер!
– Хиромантия? – спросил он возбужденно. – Вы в самом деле знаете хиромантию?
Оказалось, Вальтер довольно бойко болтал по-русски, хотя смешно выговаривал слова.
Седой поднял голову, и стало видно, что не так уж он и стар, даром что волосы поседели.
– Я профессор хиромантии, – важно сообщил он. – Удивительно, что вам это слово знакомо! Каким же образом?
– Мой отец этим увлекается, – ответил Вальтер. – У него есть разные книги: по хиромантии, магии, ясновидению, гипнозу…
– Приятно поговорить с образованным молодым человеком! – воскликнул седой. – Извольте вашу ладонь; потом погадаю и прочим – по гривеннику за исследование.
Вальтер умоляюще взглянул на Готлиба – тот кивнул и швырнул в жестянку гривенник.
Вальтер быстро протянул руку, и седой взял ее, расправил пальцы, всмотрелся в ладонь.
– Ого, – сказал он, чуть хмурясь, – длинный большой палец указывает на вашу непреклонную волю. Холмы Юпитера, Солнца, Сатурна плоские – вы равнодушны к искусству. Ваша жизнь будет очень долгой, но вторую половину ее чрезвычайно омрачат поиски детей.
