- Да, наверное, - Алексей Николаевич прикрыл глаза, припоминая времена, когда страшный наследственный недуг изнурял тело. Он был всего лишь ребенком, но словно тяжкий груз возлежал на его плечах, и никакая медицина не могла облегчить страданий. Разве что рукоположения старца. Когда ладони, жилистые, крестьянские, опускались на голову наследника и Распутин начинал что-то пришептывать, будто молясь, Алеша действительно ощущал некоторое облегчение. И Мама ужасно радовалась, замечая на щеках ее Бэби бледные пятна румянца. Но старца убили. - А еще я почти перестал спать, - добавил Алексей Николаевич, - отвлекая себя от печальных воспоминаний.
- Бессонница?
- Нет, не бессонница. Не испытываю потребности. Это даже к лучшему, - Алексей Николаевич улыбнулся. - Особенно сейчас, когда наши отношения с Европой осложняются, правительство требует все новых ассигнований, а Дума. - Алексей Николаевич с некоторым трудом заставил себя замолчать, в очередной раз замечая, как во время регулярных встреч с Малиновским позволяет себе излишнюю. откровенность, что ли? Или это тоже побочный эффект трансфузии? Не случайно говорят: с кровью человеку передаются тонкие вибрации донора, устанавливается своего рода психическая связь.
Профессор уловил запинку Государя, но истолковал по-своему:
- Я не так далек от подобных событий, Алексей Николаевич, и продолжаю интересоваться всем, что происходит в политике. Идеал ученого, запертого в башне из слоновой кости, всего лишь. - тут и сам Малиновский помедлил, и Алексей Николаевич продолжил его мысль:
- Буржуазный идеал? Маркс писал иное? Право, Александр Александрович, с момента образования Европейского Союза Советских Республик марксизм стал не только их официальным учением, но обрел респектабельность во всем мире. Я читал Маркса и его сподвижника Энгельса. А даже кое-что из того, что публикует господин Ленин. Вы ведь его знаете? Он и его партия социал-демократов называют себя этим странным словом. - Алексей Николаевич сделал вид, будто запамятовал, хотя перед приездом в институт прочитал подробную аналитическую разработку, положенную ему на стол начальником ГРУ Генштаба.
- Большевики, - сказал Александр Александрович и, помолчав, добавил: - Я тоже входил в ее Центральный комитет. Но мы разошлись во взглядах с Владимиром Ильичом, и я счел занятия наукой кратчайшим и наименее мучительным средством преображения России.
Инженер Мэнни тем временем отошел к прозрачным баллонам, в которых багровела субстанция специально приготовленной крови, и Государь еще раз поймал себя на зябком чувстве: от движений ассистента профессора веет нездешностью, словно тело не принадлежало ему, являлось костюмом, к тому же пошитым не по меркам его истинной фигуры. Ощущение усугубляли непропорционально крупная голова и чересчур узкие плечи Мэнни.
