Таинственные аппараты привлекли особо пристальное внимание бывшего Его Императорского Величества Вильгельма, который, поддерживаемый под локоток молодой женой Герминой Рейсс-Грейцской, переходил от одного устройства к другому, стучал по брезенту тросточкой и по-немецки пытался выведать у матросов и офицеров их назначение. Тем временем среди экипажа распространился слух, будто испытуемый тектотон, получивший имя «Тилли-Вилли», назван так в честь «старого немецкого дяди», как, подражая Государю, все на яхте за глаза именовали слегка выжившего из ума Вильгельма.
Выстрел носового орудия «Авроры» возвестил начало испытаний, и находившиеся в рубке яхты прильнули к окулярам биноклей, разглядывая сквозь завесу дождя и снега происходившее на полигоне.
Поначалу ничего, кроме плоских скал, поросших деревьями, не наблюдалось. Напряжение достигло апогея, но вот, словно по мановению волшебной палочки, над лесом возникла огромная человекоподобная тень, и вздох облегчения вырвался у присутствующих. Кто-то даже захлопал, но суеверные члены госприемки аплодисментов не поддержали - не говори «гоп». Алексей Николаевич также ничем не продемонстрировал своих чувств, всматриваясь в первого отечественного тектотона, который после ходовых испытаний заступит на охрану западных рубежей империи и качественно повысит боевую мощь российской армии.
Тем временем дверь в рубку распахнулась, и внутрь шагнул разгоряченный Вильгельм, в рукав которому вцепилась несчастная Гермина, безуспешно пытаясь умерить восторг ветхого супруга. От возбуждения старый немецкий дядя перешел на ломаный русский:
- Это есть великий победа! Есть победа немецкий оружия! Немецкий дух доказал свое, я-я, превосходство! Тилли-Вилли! О, это есть шутка в мою честь, господа! Я есть буду хороший броненосец!
Алексей Николаевич понял, что бывший кайзер вообразил, будто присутствует на испытаниях немецкого тектотона, и распорядился устроить старика поудобнее и поднести ему кружку горячего грога. Сам же вышел из рубки и энергичной походкой заправского моряка, которому и качка нипочем, направился к собравшимся на носу яхты офицерам, среди которых находился и Малиновский со своим неизменным ассистентом Мэнни.
Александр Александрович о чем-то переговаривался с худощавым, походившим на рыцаря печального образа Дзержинским. Рядом с ними, крепко вцепившись в леер, стоял Тухачевский, чей черный плащ рвал неистовый ветер, делая его похожим на расправившего крылья мрачного демона. Малиновскому пришлось возвысить голос, чтобы перекрыть шум ветра и грохот волн, утюжащих скалистый берег и шхеры:
