Дежурный фельдшер поначалу отказался пустить их, объясняя, что состояние пациента резко ухудшилось, пришлось сделать укол.
- Но он ведь в сознании? - нетерпеливо спросил Богданов, отстранив фельдшера, который пытался загородить им проход, держа в руках белоснежный халат, словно ширму. - Мне на пару вопросов.
Они переступили порог палаты, где пустовали все кровати, кроме одной. Летчик действительно выглядел плохо: почти слившееся по белизне с подушкой лицо, лишь под глазами и вокруг рта - темные тени, крупные капли пота, тяжелое дыхание. Словно ощутив появление визитеров, он открыл глаза и повернул к ним крупную голову. Шевельнулся, будто пытаясь встать.
- Лежите, лежите, - предупреждающе вскинул руку Богданов. - Я хочу услышать, что вы наблюдали вчера во время разведывательного полета. Валерий Иванович, да?
- Да, - сказал летчик. - Подробно изложил в рапорте. и еще фотографии. Вспышка. очень яркая вспышка. будто солнце. а затем ударная волна. самолет чуть не сорвался. но я удержал. Хороший самолет. выдюжил.
- Это вы великолепный летчик, Валерий Иванович, - сказал Сикорский.
- А произошло в районе Пенемюнде? - уточнил Богданов.
Игорь Иванович уловил в его тоне нетерпение. Он готов дать голову на отсечение, что гость не имел ни капли сочувствия к заболевшему летчику.
- Так точно, - вместо летчика ответил Сикорский. - Аэроразведка велась с помощью технических средств, была поставлена задача как можно ближе подобраться к испытательному полигону. Точнее, к тому, что мы таковым считали. И, как можно судить, не ошиблись.
- Значит, есть фотографии? - резко повернулся к нему Богданов, рука его сжимала плечо летчика, и, судя по всему, настолько крепко, что тот не выдержал, издал стон. - Почему не доложили про фотографии? Покажите их!
Богданов рассматривал отпечатки даже теперь, когда вертолет набрал высоту и скорость. Сгустились предрассветные сумерки, в которых глаза слепнут сильнее, чем в кромешной тьме. Александр Александрович подсвечивал фонариком. Игорь Иванович крепко держал рычаги и ощущал себя как при первом полете на этажерке. Чтобы максимально облегчить машину, с нее демонтировали почти всю обшивку, что делало вертолет похожим на первые аэропланы. Ветер сифонил из отверстий, сквозь гул винтов слышался рев беснующегося моря.
- Вертолет - исконно русское изобретение! - прокричал Сикорский Богданову, не выдержав переполнявшего его восторга. - Он особенно соответствует русской душе!
