Всего более поражает нас Цельс в экзегетике. Сам Вольтер не лучше разбивает библейскую историю: невозможности книги Бытия, понимаемой в прямом ее смысле, наивное ребячество рассказов о сотворении мира, о потопе, о ковчеге. Ярко выставлен кровавый, жестокий, эгоистичный характер еврейской истории, странность божественного выбора, отдавшего предпочтение такому народу и назвавшего его народом Божиим. Злобность еврейских насмешек над другими сектами резко порицается, как выражение несправедливости и гордости. Весь мессианический план иудео-христианской истории, основанный на преувеличенном значении, которое люди, и в особенности евреи, присваивают себе во вселенной, опровергнут рукою мастера. Зачем Богу нисходить на землю? Для того ли, чтобы узнать, что у людей делается? Да разве ему не известно все? Разве так ограничено его могущество, что он ничего не может исправить, не придя сам в мир или не послав кого-нибудь? Или затем, чтобы его узнали? Это значило бы приписывать ему чисто людское тщеславие. И почему так поздно? почему в это время, а не в другое? почему в этой стране, а не в другой? Апокалиптические теории разрушения мира огнем, воскресение также победоносно опровергается. Странное притязание сделать бессмертным навоз, гниение! Цельс торжествует, противопоставляя этому религиозному материализму свой чистый идеал, своего беспредельного Бога, не проявляющегося в ткани конечных вещей.
"Евреи и христиане представляются мне, как стая летучих мышей или муравьев, выползающих из своей норы, или лягушек при болоте, или червей, заседающих в углу трясины... и ведущих такие речи: "Нам Бог открывает и заранее объявляет все; он не заботится об остальном мире; он предоставляет небесам и земле вращаться, как вздумают, и занимается только нами. Мы единственные существа, с которыми он сносится при посредстве гонцов, единственные, с которыми он желает быть знакомым, потому что он нас создал по своему подобию. Нам все подвластно: земля, вода, воздух и светила; все для нас создано и предназначено служить нам; и так как некоторым из нас случилось согрешить, то Бог придет сам, или собственного сына пошлет, чтобы сжечь злых и дать нам вместе с ним насладиться вечной жизнью".
Обсуждение жизни Иисуса ведено совершенно по методе Реймаруса или Штрауса. Невозможности евангельского рассказа, если его принимать, как историю, никогда не выставлялись нагдяднее. Появление Бога в лице Иисуса кажется нашему философу неприличным и бесполезным. Евангельские чудеса жалки; странствующие колдуны проделывают то же, а сынами Божиими никто их не считает. Жизнь Иисуса есть жизнь жалкого чудодея, ненавидимого Богом. Его характер раздражителен; его резвая манера говорить обличает человека неспособного убеждать; она не подобает богу, ни даже здравомыслящему человеку. Иисусу следовало быть красивым. сильным, величественным, красноречивым. Между тем ученики его признаются, что он был мал ростом, некрасив и без благородства в личности. Если Бог пожелал спасти род человеческий, то почему он послал своего сына только в один уголок мира? Он должен бы был вложить дух свой в несколько тел и направить этих небесных посланцев в разные стороны, так как он знал, что посланный к евреям будет убит. Зачем также два противоположных откровения, Моисеево и Иисусово? Иисус, говорят, воскрес? To же рассказывают про многих других, Замолксиса, Пифагора, Рампсинита.
