— Чем больше окон горит, тем больше времени наматывается и разматывается?
— Умница! Мы должны сохранять баланс! И для этого мы соединим вертушки по парам, чтобы они наматывали и разматывали друг друга. Уравновесим их. Бедный старый Шобланг пытался вернуть их в работу, мне думается. Так не получиться, только не во время каскада. Можно только обрушить их и, когда вокруг будет покой и тишина, собирать осколки, — он посмотрел на катушки, а потом на толпу монахов. — Так. Вы… 128 присоединяете к 17, а потом 45 к 89. Быстро. А вы… 596 к, сейчас посмотрим… да, к 402…
— Семьсот девяностая! — закричал Лобзанг, указывая на катушку.
— Что?
— Семьсот девяностая!
— Не глупи. Она наматывает, парень. Нам нужна четыреста вторая, вон там.
— Семьсот девяностая сейчас опять начнет разматывать время!
— Она же ярко голубая!
— Она собирается разматывать. Я знаю. Потому что, — палец послушника указал на ряды катушек, помедлил и указал на катушку на другом конце панели. — Их скорости совпадают.
Лю-Цзы присмотрелся.
— Как было сказано: «Я теряю сноровку!» — сказал он. — Они образуют естественную инверсию, — он покосился на Лобзанга. — А ты не чья-нибудь реинкарнация, а? В наших краях такое часто бывает.
— Я так не думаю. Просто это… очевидно.
— Минуту назад ты даже не понимал, что происходит!
— Да, но когда видишь их… всё становиться ясно.
— Да? Да? Хорошо. Тогда приборная доска в твоём распоряжении, чудо-мальчик! — Лю-Цзы отступил назад.
— В моём? Но я…
— Продолжай! Это приказ.
На мгновение вокруг Лобзанга обозначилось голубое сияние. Лю-Цзы гадал, сколько времени он завернул вокруг себя в эту секунду. Достаточно, чтобы поразмыслить, наверно.
Затем мальчик выкрикнул дюжину номеров. Лю-Цзы повернулся к монахам.
— Принимайтесь за дело, мальчики! Мистер Лобзанг правит бал! А вы должны следить за опорами!
— Но он послушник… — начал один, но, увидев выражение лица Лю-Цзы, быстро ретировался. — Хорошо, Дворник… хорошо…
Через минуту раздался щелчок подключаемых к цилиндрам соединительных перемычек. Лобзанг выкрикнул следующий ряд номеров.
Пока монахи метались от раковин с топлённым жиром к Удлинителям, Лю-Цзы наблюдал за ближайшей колонной. Она продолжала быстро вращаться, но он уже мог с уверенностью сказать, что может различить вырезанные на ней знаки.
Лобзанг вновь пробежал глазами по приборной доске, оглядел грохочущие цилиндры, а затем повернулся к линиям ставень.
Об этом не пишут в свитках, думал Лю-Цзы. Этому не научишь в классах, хотя они и пытались. Хороший оператор вертушек должен впитать это с молоком матери, всю эту теорию, что они зубрят сейчас. Он должен чувствовать ход времени, видеть вместо рядов Удлинителей низины и горы времени. Старина Шобланг хорошо умел вынуть пару часов зря потраченного времени из школы, где скучающие ученики даже не замечали этого, и перебросить в мастерскую с трудягами-рабочими за тысячу миль оттуда, да так, что вы только диву давались. И этот трюк, что он проделывал с яблоком, чтобы удивить послушников. Он клал его на подушечку перед ними и резко изливал на него время из маленьких веретен. И через мгновение перед зрителями уже несколько тщедушных деревьев, которые тут же рассыпаются в пыль. «Вот что случится с тобой, если ты не будешь понимать, что происходит», — говорил он.
