Мгновен вздохнул.
— Ты собираешься спросить, что случилось с пальто, не так ли? — сказал он.
Дурврун кивнул.
— Забудь о пальто, Дурврун. Пальто не важно. Просто помни, ты чистый лист, на котором я пишу… — Дурврун открыл рот, но Мгновен жестом остановил его.
— Просто ещё одна метафора, просто ещё одна метафора. А сейчас, пожалуйста, приготовь нам завтрак.
— Метафорически или по-настоящему, учитель?
— И так и так.
Стайка белых птиц внезапно сорвалась деревьев и, покружившись наверху, спустилась в долину.
— Здесь будут голуби, — сказал Мгновен, пока Дурврун поспешно разжигал огонь. — Каждый день здесь будут голуби.
Лю-Цзы оставил послушника в передней. Тех, кто недолюбливал его, могло удивить, что он потратил несколько секунд на то, чтобы разгладить свою робу перед тем, как предстать перед аббатом. Лю-Цзы заботился о людях, несмотря на то, что не заботился о правилах. Он прищипнул свою сигарету и засунул за ухо. Он знал аббата вот уже шестьсот лет и уважал его. А на свете было не так много людей, которых Лю-Цзы уважал. Большинство он просто терпел.
В целом, его взаимоотношения с людьми складывались обратно пропорционально их местной значимости, и ответное отношение было таким же. Главные монахи… ну, среди людей столь просветленных не могло быть такой вещи как дурные мысли, но вид Лю-Цзы, нагло расхаживающего по храму, подпортил немало карм. Для определенного типа мудрецов дворник был воплощением дерзости, с полным отсутствием какого бы то ни было официального образования или статуса, со своим глупым ничтожным Путём и невероятным успехом. Удивительно, что аббату он нравился, поскольку не было в долине обитателя столь не похожего на дворника, столь образованного, возвышенного и утонченного. Но ведь чудо — в природе вселенной.
Лю-Цзы кивнул младшим помощникам, открывшим большую лакированную дверь.
— Как его преподобие сегодня? — спросил он.
— Зубы всё ещё беспокоят его, о Лю-Цзы, но всё идёт своим чередом, он только что весьма неплохо сделал первый шаг.
— Да, мне показалось, я слышал гонг.
Группа монахов, сгрудившаяся в центре комнаты, расступилась, когда Лю-Цзы приблизился к манежу. Он, к несчастью, был необходим. Аббату так и не удалось постигнуть искусство замыкания возраста. Поэтому ему пришлось прибегнуть к достижению долголетия более традиционным путем — через серию реинкарнаций.
— А, Дворник, — пробормотал он, неуклюже отбрасывая в сторону жёлтый мяч и улыбаясь. — Как твои горы?
