— Поэту Хоха однажды приснилось, что он бабочка, после чего он проснулся и сказал: «Я человек, которому приснилось, что он бабочка, или бабочка, которой сниться, что она человек?», — попытался внести свою лепту Лобзанг.
— Правда? — оживилась Сьюзен. — А кем он был?
— Что? Ну… кто знает?
— Как он писал стихи? — спросила Сьюзен.
— Пером, естественно.
— Он не парил в воздухе, выделывая многозначные узоры в воздухе и не откладывал яйца на капустных листьях?
— Об этом никто не упоминал.
— Тогда, вероятно, он был человеком, — сказала Сьюзен. — Интересно, но это никуда нас не приведёт. И вообще можно договориться до того, что Ревизорам мечтается, что они люди, и их мечта стала явью. Хотя у них и нет воображения. Как и у моего дедушки, сказать по чести. Они могут делать только идеальные копии, а не создавать новое. Так что, как я думаю, сейчас они выясняют, что на самом деле значит быть человеком.
— И что это значит?
— То, что ты не так хорошо контролируешь обстановку, как тебе кажется, — она осторожно выглянула, чтобы оглядеть толпу на площади. — Ты знаешь что-нибудь о человеке, который соорудил часы?
— Я? Нет. Ну, не совсем…
— Тогда как ты нашёл это место?
— Лю-Цзы считал, что их собирают здесь.
— Правда? Неплохая догадка. Вы даже выбрали нужный дом.
— Я, э…, это я нашел дом. Я, э…, знал, где я должен быть. Это звучит глупо?
— Ещё как. Осталось только привязать бубенцы и намалевать голубых птичек. Но это может быть правдой. Я всегда знаю, где я должна быть. А где ты должен быть сейчас?
— Минуту, — сказал Лобзанг. — Кто вы? Время остановилось, миром завладели… сказочные чудища и сказки, а школьная учительница разгуливает по улицам?
— Самый лучший человек, из тех, кто мог быть, — сказала Сьюзен. — Мы не любим глупостей. Я ведь уже объясняла тебе, я унаследовала несколько талантов.
— Вроде независимости от времени?
— Это один из них.
— Странный талант для школьной учительницы!
— Мне подходит, — невозмутимо сказала Сьюзен.
— Вы вообще человек?
— Ха! Такой же как и ты. Хотя, не скажу, что у меня нет семейных скелетов в шкафу.
И что-то было в её тоне, когда она произнесла это…
— Это не было фигурой речи? — откровенно спросил Лобзанг.
— Нет, не совсем, — ответила Сьюзен. — Эта штука на твоей спине, что произойдет, когда она перестанет вращаться?
— Естественно, моё время кончится.
— Ага. Значит, тот факт, что он стал замедляться и остановился, когда тот Ревизор играл в лесоруба, не играет никакой роли?
