Главное — дисциплина, решила она. Ревизоры бессмертны. Если она не может приказать своему телу подчиниться, она не заслуживает его. Тела — главная слабость людей.
Чувства тоже. У Ревизоров сотни чувств, поскольку каждое мыслимое явление должно быть отслежено и записано. Сейчас же ей было доступно только пять. С пятью, казалось бы, проще управиться. Но они все адресовались прямо телу! Они не представляли информацию, они требовали!
Стоило ей пройти мимо ларька, торгующего жареным мясом, как её рот начинал наполняться слюной! Обоняние приказывало телу есть, даже не посоветовавшись с мозгом! Но это было ещё не самое худшее! Мозг думал сам по себе!
Это было самым сложным. Кучка влажных тканей позади глаз работала независимо от своего обладателя. Она брала информацию от чувств и, сверяя её с заложенным в памяти, выдавала набор действий. Иногда какие-то потаенные её уголки даже брали контроль надо ртом! Люди не были индивидуумами, каждый из них был неким комитетом! И некоторые из членов комитета были невежественными, революционными и совершенно невоспитанными. Они присоединились к мозгу до начала цивилизации; а некоторые даже до начала человечества. И те участки, что думали связно, должны были бороться во тьме мозга, чтобы получить право голоса!
Побыв в роли человека пару недель, организм по имени Леди ЛеГион попал в настоящую беду.
С едой, например. Ревизоры не едят. Они знают, что примитивные формы жизни вынуждены поглощать друг друга, чтобы получить энергию и материал на построение своего тела. Процесс был поразительно неэффективным, и её светлость пыталась поглощать необходимые вещества прямо из воздуха. Это работало, но процесс был… Как же выразить? Ах, да… чудовищным.
Кроме того, часть мозга не считала, что она поела и продолжала настаивать на том, что голодна. Это постоянное нытье в голове продолжалось и, вопреки всему, ей пришлось столкнуться с «работой отверстий».
Ревизоры давно уже знали о них. В человеческом теле их нашлось восемь. Одно, по всей видимости, не работало, а другие оказались полифункциональны, хотя для ушей, как ни удивительно, нашлось только одно занятие.
Вчера она попробовала кусочек чёрствого тоста.
Это был самый худший опыт в её существовании.
Это был самый худший опыт такой интенсивности в её существовании.
Но было и что-то ещё. Насколько она знала, это называлось наслаждением.
Оказалось, что человеческое чувство вкуса серьёзно отличалось от тех чувств, которыми пользовались Ревизоры. Их чувства были чёткими, выверенными и аналитическими. Но человеческое чувство вкуса походило на целый мир, который вдруг оказался у вас во рту. Полчаса она наблюдала за фейерверком в голове, пока не вспомнила, что надо глотать.
