.
Таким образом, сущность доклада отражала странную логику: явно усматриваемый лечебный эффект метода игнорировался полностью, а на первый план выдвигалось надуманное и не очень серьезное положение о посягательстве магнетизма на нравственные устои общества. Вывод доклада буквально так и гласил: "Магнетическое лечение, безусловно, опасно для нравов". Подобное моральное осуждение не могло не отнести саму научную проблему в разряд недостойных, не отбить у многих исследователей желание заниматься ее изучением. Отвергнув в свое время громоотвод Франклина и противооспенную вакцину Дженнера, назвав паровое судно Фултона утопией, Парижская академия и в данном случае не захотела признать факты большого научного значения. (Забегая вперед, отметим, что в последующие десятилетия в Академии рассматривались то одобрительные, то неодобрительные доклады о магнетизме, бурные дискуссии следовали одна за другой до тех пор, пока в 1840 г. ученые корпорации не вынесли нового заключения, согласно которому животного магнетизма вообще не существует, и постановили больше данной проблемой не заниматься.)
После того как Месмер покинул Францию, появлялся он там лишь изредка. Однако его сторонники продолжали заниматься магнетизмом, накапливая новые научные факты.
Одним из самых известных учеников Месмера был маркиз А. де Пюисегюр. Магнетизмом он увлекался из филантропических побуждений, так как считал, что флюид необходимо использовать не только ради избавления от болезней, но в равной степени и для "развития души" пациента. В связи с этим флюид рассматривался им как некое духовное начало, позволяющее проникать за пределы нашего обыденного мира.
Экспериментируя с магнетизмом, Пюисегюр стремился реализовать эту его возможность на практике, однако долгое время получаемые им результаты лишь повторяли прежние, уже известные. Но однажды случилось неожиданное: его пациент в состоянии магнетического сна начал выполнять словесные команды, отвечать на вопросы, двигаться. Поведение спящего в точности копировало известный в медицине лунатизм, с той лишь разницей, что оно было вызвано искусственным путем. Так был открыт "магнетический сомнамбулизм". Это открытие во многом способствовало повороту магнетизма от общебиологического энергетического направления к сфере вмешательства в индивидуальные психологические проблемы личности, что в общем и определило облик лечебного гипноза в дальнейшем. Тот же Пюисегюр первым обратил внимание на большое значение эмоционального компонента, который наличествует в отношении врача к конкретному больному. "Центральное действие непосредственного прикосновения, — писал он, — когда воля направлена на излечение больного, настолько очевидно, что многие, стоит им об этом задуматься, признают, что часто пользовались им, сами о том не подозревая. Сколько нежных матерей непроизвольно спасали свое дитя, горячо прижимая его к груди в минуту внезапного недуга! Как успокаивает и облегчает наши страдания присутствие дорогого нам человека! Я убежден, что помимо знаний и опыта душевная теплота врача или сиделки — это далеко не безразличный момент в лечении болезни"
