Месмер прибыл в Париж в ореоле европейской известности как могущественный целитель, и парижский высший свет, еще не пресытившийся "чудесами", проявил к нему самый живой и неподдельный интерес. Он становится желанным гостем в самых знатных дворянских домах, его охотно принимают титулованные особы, бывает он и при дворе самого "христианнейшего" короля Франции Людовика XVI. Всеобщее увлечение месмеровским магнетизмом как полуоккультным действом, формирующим необычные состояния психики, вскоре охватило широкие круги парижского общества и начало проникать в другие столицы Европы. Как грибы после дождя, появились многочисленные магнетизеры, и магнетические сеансы сделались модной салонной игрой, а некоторые такого рода "целители", вызывая у своих пациенток истерические кризы и "любовный трансфер", легко добивались сексуальных контактов.
В истории месмеризма интересно не только то, как он возник, укреплял свои позиции, завоевывал популярность, но и то, с какой яростью и почему боролись с этой, по существу, безобидной теорией и эффективным лечебным методом представители ортодоксальной науки. Подробнее об этом речь пойдет позднее.
Приезд Месмера в Париж был вызван преимущественно тем, что здесь он надеялся скорее добиться признания своего метода официальной медициной. Однако время шло, месмеромания во Франции за пять лет его лечебной деятельности достигла своего апогея, но медицинские советы европейских академий не проявляли намерения признать "животный магнетизм" реально существующим явлением, достойным научного интереса.
Мы уже говорили о важнейшем качестве характера Месмера — великом, непоколебимом упорстве. И вот когда пятикратные попытки добиться у медицинских обществ мира признания своего метода оказались безуспешными, в ход пускаются его сильнейшие светские связи. Через королеву Марию-Антуанетту — сторонницу нашумевшего магнетического лечения — оказывается соответствующее давление на короля, который и подписывает в марте 1784 г. указ на имя Общества врачей и Академии наук о незамедлительном исследовании лечебного магнетизма.
Были созданы две комиссии, включавшие самых видных ученых. В первую вошли пять членов Академии наук, и среди них астроном Байи — будущий мэр Парижа, погибший позднее на гильотине, Бенджамин Франклин и химик Лавуазье, а также четыре профессора медицинского факультета, в том числе химик Дарсе и анатом и изобретатель печально известной машины Гийотен. Во вторую комиссию входили пять членов Королевского медицинского общества, преобразованного позднее в Медицинскую академию.
