– Принцип мне понятен. Только не очень понятно, чем это отличается от того, что делает «Клюква», которую шеф ненавидит.
– Шеф со свойственной ему наивностью считает, что эта полоса поможет нам справиться с конкурентами.
– Ладно, черт с ней, с «Клюквой» и со светской хроникой. Лучше подскажи, как мне эту тему с Оксаной разрулить. Вот представь, придет она на планерку…
– Попробуй сделать вид, что ничего не было.
– Что мы незнакомы?
– Ну да.
– Думаешь, это прокатит?
– Не думаю, но что ты можешь еще сделать?
– Блин, если Вероника узнает, мне крышка.
– О, мы внезапно вспомнили, что мы женаты. А ты не мог об этом вспомнить, пока Оксану трахал?
– Нет, блин, Леша, я не мог об этом вспомнить. Знаешь ли, был кое-чем занят.
– Ну вот, теперь и расплачивайся. Не ты первый – не ты последний. Подумаешь, разведешься, потеряешь работу.
– Мне сейчас нельзя терять работу.
– Тогда поговори с ней.
– С кем?
– С Оксаной. Скажи, что это была ошибка и что ты очень извиняешься.
– Думаешь, проканает?
– Думаю, нет. Ты же видел, какая она?
– Какая?
– Больная на всю голову. К тому же избалованная. И плюс она журналистов не считает за людей. Когда она узнает, что ты теперь работаешь у Новикова…
– Постой. Она же знала о том, что ты собирался поговорить с Новиковым.
Леха бросил окурок и втоптал его в гудронное покрытие.
– Точно. Она слышала наш разговор.
– И после этого она все равно осталась со мной. Что у нее в голове вообще?
– Я не знаю, чувак. Чужая душа – потемки, тем более женская. Я думаю, она сама не знает, что у нее в голове. Женщина действует импульсивно, не осознавая последствий своих поступков. Это мы, мужики, должны все взвешивать.
– Ладно, философ. Надоела мне твоя философия…
Леха встал.
– Раз так, не смею больше навязывать вам свое общество, сэр. Правильно ли я понимаю, что ты теперь мой шеф?
– Кажется, да.
– Слушай, шеф, я смоюсь сегодня пораньше с работы. Если Новиков будет спрашивать, скажи ему, что я пошел в городской суд почитать приговоры?
– Ладно.
– Бывай. Не грусти, начальник, завтра будет новый день.
Андрей махнул рукой. Леха ушел.
Андрей посмотрел на лицо Оксаны на плакате. Симпатичная. Низкий лоб, близко посаженные глаза, широкие скулы, маленький рот. Все по отдельности – некрасивое, даже уродливое. А все вместе – очень даже симпатичное. Андрей поймал себя на том, что вспоминает то, как он ночью… как он целовал эти губы.
Андрей свернул плакат и спрятал его в карман. Потом встал и уже собирался уходить, но вспомнил о сводках, которые хотел посмотреть перед тем, как встретил в коридоре редакции Леху. Сводки – несколько свернутых в трубку факсов – лежали на букве «Х» в железной надписи.
