Шеф, кажется, возбужден. В гостиной собрались человек двадцать, остальные, судя по гомону, разбрелись по квартире. В кухню, где а-ля-фуршет, тоже набилось немало нынешних моих сотрудников. Я урвал стакан водки, закусил лимоном со шпротиной. Впервые, после известных событий, как будто расслабился.
Странное дело с пищей местной и питьем: пьешь и ешь, вкус ощущаешь и запах, но как-то так, будто у тебя ангина: притуплено, пресно, нет ожидаемого эффекта, так сказать, удовлетворенности: сытости-опьянения. Разве что, в какой-то момент понимаешь — надоело, хватит…
Дым сигаретный, музыка, каламбуры… Барышни, кавалеры, танцы, неприкрытый флирт. Парочки пропадают на время, появляются снова, исчезают, распадаются-сходятся… А у Шефа, замечаю, неприятности: он пытался объясниться с малолетнею Зинаидой, но та захохотала истерично, сказала что-то гадкое и, прихватив за талию стоявшую рядом девушку, принялась вальсировать с нею под совершенно неподходящую музыку. И при видимом веселье, вдруг возникло ощущение, что многим здесь то ли не весело, то ли обрыдло все. Даже тот, кто смеется — смеется скучно, и партнеры жмутся друг к другу бесстрастно. А Шеф на Зину вовсе не обижен — смотрит по сторонам: все ли в порядке — но тоже без особого интереса, и по-детски кипучая Зина играет явно постылую роль.
Я обратил внимание на ее партнершу — та самая темноволосая, сероглазая — моя секретарша. Танец кончился. Девушка, ощутив мой взгляд, подошла без стеснения.
— Потанцуем, босс?
— Меня зовут Денис Карпович.
— Знаю, — сказала она, — хотя мы и не знакомились. — Интересное у вас имя.
— При рождении мне дали имя Дионис, — начал я объяснять, непонятно для чего. — Папа был технологом-виноделом, а мама увлекалась древнегреческой мифологией. Потом отец спился, бросил службу, каждый вечер напивался до уматиков, а по утрам с похмелья изучал философские труды. Родители развелись, мать снова вышла замуж — родила отчиму двойню. В шестнадцать лет я получил паспорт и сменил имя, а в восемнадцать ушел из дому, и вина совсем не пью, только водку. Сам не знаю, зачем все это рассказываю?
Сам не знаю, почему я соврал про уход из семьи, про несуществующих сводных братьев или сестер… Может, мне захотелось тогда ее разжалобить? Хотя и круто пил папаша, но терпела мать — не дошло до развода.
— Наверно, вы давно не общались с женщинами? — спросила она.
— С молодыми и красивыми — давно… Извините, но я не знаю вашего имени…
