– На мой взгляд, ты знаешь очень много. Школу буквально вчера окончила, а зачетных баллов столько, что на первые два года колледжа хватит. Я, к примеру, тоже получил аттестат, но умею лишь плавать и приводить в порядок яхту, больше ничего.
Плюхаю шарик с хрустящим ирисом поверх шарика с печеньем и шоколадной крошкой, а потом добавляю еще один – со вкусом соленого карамельного бублика. Вместе с банкой взбитых сливок и двумя ложечками ставлю все это на прилавок между нами.
– Послушай, тебе же только восемнадцать лет. Ты и не должен знать всего, – говорю я, украшая каждый шарик мороженого большой сливочной шапкой. Теперь наш десерт похож на сказочный замок. – Да и вообще, век живи – век учись, как говорится.
– Просто иногда мне кажется, что все лучшее позади, и от этого становится страшно, – вздыхает Чарли, окуная ложку в мороженое с печеньем и задумчиво ее облизывая. – Сейчас я как в тумане. На расстоянии вытянутой руки ничего не вижу. Еще никогда будущее не казалось мне таким неопределенным. Это странно?
– Странно? Нет. Это естественно. Очень по-человечески. А с чего ты взял, что лучшее позади? Жизнь только начинается. Она может быть такой, какой ты захочешь ее сделать.
Чарли зачерпывает мороженое с соленой карамелью и вздыхает:
– Закончилась довольно большая часть моей жизни. За это время я стал самим собой… или тем, кем был всегда. Таким меня знали в школе. Но теперь я уже не тот. И не пойму, куда мне деваться и что делать.
Эти его слова я в некотором смысле могу отнести и к себе. Как сложилась бы моя жизнь, не будь я девочкой, которая примечательна главным образом своей редкой и опасной болезнью? Ясно, что по-другому. Может, и мне сейчас было бы трудно выбрать для себя путь.
– Ты считаешь, что после того происшествия люди стали иначе к тебе относиться?
Чарли кивает.
– Извини, если тебе неприятно об этом слышать, но возьмем, к примеру, Зои Кармайкл. На вчерашней вечеринке она впервые со мной заговорила с тех пор, как я получил травму. И то, наверное, потому, что увидела меня с тобой. Зои из тех девочек, которые никому не отдают свои игрушки, даже если уже расхотели с ними играть.
– Мне кажется, это ты точно подметил. Так, значит, ты думаешь, она тебя использовала и ее привлекали главным образом твоя известность и большие перспективы? А когда ты перестал каждую неделю бить рекорды и газеты о тебе замолчали, она тебя бросила?
– Да, пожалуй. – Вдруг выражение его лица меняется. – Погоди-ка. А откуда ты знаешь про рекорды и про газеты?
