— Александрина… эээ… Петровна? — он невольно сощурил один глаз, улыбаясь, как бы одновременно прося извинения за опоздание и за вероятный промах с именем.
— Здравствуйте, голубчик. Александрия Петровна, — сказала она, игнорируя его улыбку. — Моя фамилия Щур. Многим удается запомнить с первого раза.
Слова она произносила подчеркнуто медленно, твердо, чуть сипло:
— Предлагаю вам подняться в квартиру и обсудить детали, основные правила и порядки. Если вас все устроит, мы подпишем бумаги, хотя должны были сделать это три часа назад.
Ее голос пронизывал насквозь, и Романову казалось, что он стоит в мокрой одежде на ветру. Он невольно поежился, но тут же одернул себя и с напускной веселостью произнес:
— Пожалуй, я захвачу пару коробок?
Следовало бы, конечно, извиниться и наладить контакт с лагерем противника, но в таких ситуациях он всегда терялся.
Александрия Петровна улыбнулась и ответила холодно:
— Конечно, голубчик, я подожду. Куда мне торопиться? Мы здесь только ради вашей персоны. Прошу вас, не обращайте на меня внимания и перетащите весь свой скарб. Меня здесь как будто бы и нет.
Вот же ведьма старая, вдруг разозлился Романов. Это он дал лишний круг на «Газели»? Он виноват, что дорог в районе нет?! Вместо извинений хорошо было бы поставить старуху на место, но он, по своему обыкновению, сыграл дурачка. Как обычно и поступал, когда следовало проявить характер.
— Правда? Вот спасибо, я быстренько все заброшу, а вы пока присядьте. Пожалте ключи! — он широко и лучезарно улыбнулся, прижав одну руку к груди, а другую протянув к Александрии Петровне.
Александрия Петровна едва заметно выдохнула от возмущения, но взяла себя в руки и осторожно присела на краешек романовского кресла. Пока Романов возился с коробками, она с явным интересом разглядывала зеркало и изредка подносила к носу маленький серебряный флакончик, висевший у нее на груди.
Уже через четыре коробки Романов отчаянно пожалел о своей выходке, спина разламывалась. Связка ключей оттягивала карман и напоминала набор надзирателя Бастилии. Он еле разобрался с десятком замков, врезанных в массивную деревянную дверь. Сил на отпор в разговоре с хозяйкой не хватало. Взмыленный, он только успевал уворачиваться.
— Как настроения в Санкт-Петербурге? Жизнь в культурной столице, как я вижу, не на всех сказывается… — комментировала Александрия Петровна.
Пятая коробка, подъезд, пролет, порог.
— …положительно. И молодой человек заставляет ожидать даму в возрасте, — любезным змеиным тоном заканчивала старуха, встречая возвращающегося Романова.
