— Это что же, быстренько выяснить, гений ты или нет?
— На гения папа не замахивался. Всегда уточнял для меня, что гения видно сразу, это врожденное, как болезнь. И добавлял с усмешкой, что я у него здоровенький. Так что вместо лишних амбиций мне следовало растить в себе терпение и упорство. Брать усидчивостью, обаятельной улыбкой, смекалкой, умением дружить с нужными людьми. Вот я, кажется, и взял. Ты завтра придешь или у тебя смена?
— Если больной будет достаточно страдать для этого.
Архив представлял собой двухэтажное каменное здание, втиснутое в длинный ряд крепко сбитых домов хозяйственного вида. Они стояли монолитной стеной, и хотелось надеть им уличные брекеты, чтобы разжать эту тесноту. Еще вчера он самонадеянно полагал, что забежит сюда ненадолго, проверить картотеку. Теперь очевидно, что ему придется здесь прописаться, чтобы выяснить, когда и как началось все это канцелярское безумие, и хоть чем-то заполнить зияющую пустоту, образовавшуюся на месте охристого в золото флигеля игорного дома.
Романов толкнул тяжелую дверь, и, пройдя мимо молоденького милиционера, нырнул в прохладу неожиданно высокого холла. Звук его шагов, коварно преображенный эхом в несерьезные шлепки, еще приближался к конторке, за которой сидела милая девушка лет шестнадцати в уродливом синем халате, а Романов уже понял, что здесь его поход и закончится. Девушка улыбалась, Романов улыбался в ответ и разворачивал новенькую бумажку с назначением на должность. Но каждый оставался при своем, в архив его не пускали. Романов косился на две библиотечные тележки около дверей в читальный зал (он почти чувствовал, как сладковато и знакомо там пахнет пылью), девушка сжимала губы и равнодушно смотрела мимо.
После пропажи папки, после сомнительного этюда с Александрией Петровной и провала с игорным домом, это был вполне ожидаемый проигрыш — глухое негодование закипало в Романове.
Похоже, пора начинать все сначала. Да, он занимается городом долгих двадцать лет, он довольно много знает и имеет множество козырей в рукавах, но только рукава завязали ему за спиной и играть тут не с кем и, что важнее в его случае, негде.
Согнувшийся у конторки Романов казался сам себе большим знаком вопроса. Откуда взялись эти памятки и бланки, откуда взялась вся эта администрация? Когда они появились? И если все регистрируется, то два волнующих его года, 1863 и 1942, тоже должны быть там, в глубине прохладных залов и подвальных хранилищ. И хотя Романов был достаточно зол, чтобы взять и самовольно пройти мимо стража в синем халате, он с улыбкой раскланялся и вышел на улицу. Миловидный цербер произнес странную, красивую и уже знакомую Романову фамилию — он видел ее на голубоватой визитке раздраженного старичка из кофейни. Значит, Беган-Богацкий у нас тут главный архивариус. Значит, прием по личным вопросам — среда и четверг. Значит, по адресу «Славный пер. 2, кв. 15». Это что же, старик живет в его подъезде? Романов даже остановился, удивленно вскинув брови, — наконец-то ему в чем-то повезло.
