Не скажу, что наши противники выглядели грозно. Грязные, избитые, в окровавленных тряпках. Но они были профессионалами, и их профессией было убийство. Полминуты – и толпа пленных превратилась в готовых к бою воинов.
Они, несомненно, знали, что Свартхёвди – берсерк. И меня в бою тоже видели. Но были полны решимости нас прикончить.
Что радовало. Ведь именно поэтому я дал им время, чтобы собрать строй и собраться самим, почувствовать себя не живыми мертвецами, а воинами. А я… Я больше не чувствую себя палачом.
А Медвежонок… Ему – поровну. Медвежонок предвкушает, как ярость Одина вскипит в нем и… Вот оно, счастье!
– Погоди еще немного, – попросил я его.
И начал свой персональный танец – призыв. Шаг, еще шаг, взмах, поворот…
Медвежонок ждал.
Свеи – тоже. Они не понимали, что происходит. Но лезть в драку не спешили. Держать строй против берсерка надежнее, когда этот строй неподвижен.
И тут из-за туч выглянуло солнце. А секундой позже вспыхнул и засиял мой собственный мир. И Белый Волк пихнул меня в бедро осклабившейся мордой.
Я глянул на Медвежонка. Ого! Он тоже сиял. Но не весь. Голова его оставалась темной.
И вдруг я как-то разом сообразил кое-что. По поводу имени моего брата. Я ведь его услышал раньше, чем стал более или менее сносно общаться по-скандинавски. И в памяти оно так и легло. Свартхёвди и Свартхёвди. Просто имя. И я почему-то не задумывался о том, что оно значит. И почему вдруг когда-то давно сын Сваре Медведя проникся ко мне внезапной симпатией.
Черноголовый. Вот как переводилось его имя.
Потом я услышал песню. Его песню. В этой песне не было слов, зато было столько счастья, что оно понесло меня, будто могучий ветер.
Но Свартхёвди все равно обогнал меня. Он всегда был проворнее. Сейчас – тоже. Ненадолго. Я увидел, как сразу четыре копья полетели ему навстречу. Их полет был красив, но недостаточно быстр. Свартхёвди уклонился от трех грациозным разворотом и в развороте же метнул свой щит. А потом перехватил четвертое копье левой рукой и послал следом. Я увидел, как брошенный щит ударился о шлем одного из свеев, подскочил и полетел дальше. То же произошло и с копьем, когда другой свей, присев, подбил его краем щита. Этим свеем был Ньёрд, и мне понравилось, как он это сделал.
А еще мне понравилось, что я обогнал Медвежонка, который потерял время, уклоняясь и бросая щит и копье. Я обогнал его – и первым достиг вражеского строя. И разорвал его. Это было легко, потому что оба свея, чьи лица я перечеркнул одним взмахом Вдоводела, смотрели не на меня, а на моего брата. Боевой топор прошел над моей головой. Уклониться было нетрудно – немного присесть. Заодно – второй росчерк. Ниже края щита. Двух щитов. Кожа – никудышная защита от Вдоводела. Я даже не почувствовал сопротивления. И с низкой стойки нырнул в образовавшуюся брешь. Толчок плечом, хлест крест-накрест, разворот – и передо мной только спины и затылки.
