Робертино было очень интересно, как именно король проверяет годность благородных девиц. Ну, ведь всем же известно, что девицы, которых принцу в жены прочат, должны быть девственны. А если король их… ну… того, отымеет, то тогда уж девица девственной точно не будет.
Об этом Робертино как раз у Жозе и спрашивал, когда их наконец после дежурства у «проверочного покоя» капитан Каброни из милосердия к кухне перевел. Паладин Жозе, уплетая жареную куриную ножку, принесенную сердобольной поварихой, на это сказал:
– Глуп ты еще, Робертино, потому как молод слишком. Ты хоть когда-нибудь трахался?
Кадет тяжко вздохнул и отрицательно покачал головой. Лафонтен осклабился:
– Бедняга. Но хоть представляешь, как люди-то трахаются?
От такого вопроса Робертино замялся, опустил глаза, уставился на носки сапог и тихо сказал:
– Ну… для настоящего соития необходимо, чтобы мужчина, кхм, ввел свой пенис в вагину женщины. А затем совершал возвратно-поступательные движения пенисом во влагалище до наступления эякуляции.
Жозе Лафонтен фыркнул и чуть курятиной не подавился:
– Вот это завернул. Это ты, что ли, в своем университете услыхал?
– Так написано в книгах «Природа вещей» досточтимого Фра Федерико и в «Людской физиологии» мэтрессы Людовики Кестальской, – серьезно ответил Робертино. – Очень хорошие, между прочим, книги. Полезные, еще и с гравюрами.
Жозе рассмеялся:
– Полезные, говоришь… нет, ну оно так, но эти ученые как завернут что-нибудь этакое, что хоть стой, хоть падай, нет чтоб человеческими словами написать, чтоб всем сразу понятно было… Слушай, Робертино, а чего ты тогда в паладины пошел, тебе вроде на медика учиться по нраву было?
Робертино, опять опустив голову, с тоской сказал:
– Мне-то по нраву. Только отец сказал, что мне среди простых медиков делать нечего, не подобает, мол, отпрыску рода Сальваро с клистирами возиться. Сначала отец собирался меня во флот направить, к моему дяде адмиралу Ванцетти, да я и сам моряком стать хотел, вообще-то. Ну, мать нас тогда уговорила – мол, ничего плохого не будет, если я поучусь чему-нибудь для военной службы полезному, это намного лучше, чем в гардемаринской школе муштрой заниматься. Отец согласился, мол, флотский врач – это не сухопутная клистирная трубка, это, мол, благородно и достойно… Учиться мне понравилось, только флотского хирурга из меня не вышло – не годен по причине сильной морской болезни. Ну и когда это выяснилось, отец меня в паладинский корпус записал... А я не стал перечить. Хорошо хоть капитан Каброни договорился, чтоб я мог университет свободно посещать и учиться дальше. Сказал, что для паладина умение лечить раны, переломы и прочее будет не лишним. А его величество распорядился за мое обучение платить из казны.
