— Ну! — откликается тот, щелкнув каблуками.
— Кому они нужны, кто нуждается в этих трех тракторах?
— Так ведь все мы! — отвечает старик отнюдь не по-военному.
— Кто это — все мы?
— То есть как кто?.. Мы, кто землю просит!
— Тогда чего же вы ждете, дядюшка Кальман? Вы же не один?
— Не один, это правда, — с горечью признается Кутрович. — Семьдесят три человека да девять солдаток — вот сколько нас было к двум часам ночи. Мы вчера до двух часов ночи в комитете по разделу земли дела обсуждали… Только…
— Что — только?
— Ох, сынок, черт его побери! — воскликнул Кутрович, багровея от возбуждения. — Одно дело рабочие, а другое — крестьяне… Рабочие все вместе, в одном гнезде, для рабочего гудок — все одно что горн для солдата. А крестьянин? Как я их соберу вместе в условленное время? А если и соберу, как вбить в их упрямые головы, что трактора общими будут, что эти три «хоффера» будут пахать по очереди их участки?! — И он объясняет, разглагольствует.
Но Бицо остается непреклонным. Он говорит так же безапелляционно, как сказал бы Кесеи:
— Это уж ваше дело, товарищ Кутрович…
Он захлопывает блокнот, садится к машинке, вставляет в нее чистый лист бумаги, показывая этим, что он уже думает о другом, и составляет отчет. Он делает вид, что уже забыл про Кутровича, но тайком все же подглядывает за ним.
Машинка стоит у раскрытого окна. И Андраш смотрит в стекло, как в зеркало. Он видит, что делает и как реагирует на его занятость Кутрович.
Сначала тот пыхтит, надувает щеки, не находя слов, злится, потом машет рукой на все: «Ну и черт с ними! Будто у меня других дел нет, кроме этих тракторов».
Но уходить он все же не уходит, сначала чешет затылок, потом дергает себя за усы, которые обычно задиристо торчат, а сейчас приспущены, словно флаг на мачте. Он их тянет, щиплет, крутит, да с таким нетерпением, с такой быстротой, что до Бицо доносится только их потрескивание.
Потом он расправляет усы, разглаживает их, топает ногой, подтягивает штаны, будто они сползли, и уже не говорит, а выкрикивает:
— Слушай, Андраш!
— Ну-у! — тянет Андраш, разыгрывая углубившегося в свои мысли человека.
— Знаешь что?
— Что?
Вопрос повисает в воздухе, потому что Кутрович направляет свои большие круглые глаза-шары на улицу — и выскакивает вон.
— Дядюшка Кальман! — кричит ему вдогонку Бицо. — Куда же вы?
— Вон там майор! — восторженно восклицает старик на бегу. — Он из крепости едет. Я сам видел.
— Ну и что?
— Бумажка от него нужна, что…
