На этом все кончилось.
Через несколько секунд его тело, вытянувшись, раскачивалось, словно лишенное костей. На искаженное, преждевременно постаревшее лицо повешенного натянули бумажный мешочек.
Это злодеяние одобрил лишь один тщедушный, напоминающий гнома тип — местный точильщик, нилашист с незапамятных времен. Узкий лоб, острый нос и вытянутые губы делали его похожим на хорька.
Он стоял на стуле, принесенном из дому, чтобы лучше видеть казнь и насладиться зрелищем. Глаза его плавали в сладострастной, студенистой влаге. Большой палец правой руки он, подражая Гитлеру, засунул за ремень.
— Ну что? — крикнул он со стула. — Все в штаны наложили? Никто не хлопает?
Толпа молчала, и хотя ни одна рука не потянулась к нему, ни один кулак не поднялся вверх с угрозой, все же точильщик до смерти перепугался. Горящие ненавистью глаза местных жителей, окруживших его плотным кольцом, заставили точильщика быстро ретироваться.
— Мы еще сочтемся с тобой! — бросил ему вслед железнодорожник.
— Еще как! — поддержал железнодорожника стоящий рядом с ним крестьянин в синем фартуке. — Будет тебе еще таска, дай только русские придут.
Тут в разговор вмешался и Бицо.
— А вы не боитесь? — задал он железнодорожнику предельно глупый вопрос.
— Кого?
— А того, о ком говорите, — русских.
Железнодорожник покачал головой.
— И это спрашиваете вы? Вы, сын Бицо?!
— Как? — удивился Андраш. — Вы меня знаете?
— Только в лицо. Но папашу вашего я действительно хорошо знаю. Здесь ли он?.. Ну пусть еще немного потерпит. Несколько недель, которые остались этим мерзавцам, он сможет как-нибудь переждать, хоть на печи сидя, хоть на одной ноге стоя.
— Словом, вы их не боитесь? — спросил Бицо еще раз.
— Мы? — спросил крестьянин, окинув его внимательным взглядом с ног до головы. — А чего нам бояться? У нас ни заводов нет, ни поместий.
— А если придется бежать? Если вас всех заставят эвакуироваться с Рабы?
— Это сказки, знаете ли! — бросил железнодорожник. — Я был за Тисой, служил на станции в Бекеше, когда там проходила эвакуация. Десять, максимум пятнадцать тысяч человек — вот и все, больше им ни за какие коврижки не удалось никого с места сдвинуть. Я повторяю: со всего края за Тисой. К тому же там остался рис, больше половины всего запаса страны. Мы специально так ловчили, чтобы вагонов под него не было.
— Расходись, народ! Тут не казино, конец параду. Чего вы тут толпитесь?
Позади них шумел, расталкивая людей, взвод жандармов, потому что слово за слово — и в конце концов вокруг троих беседующих собралось уже человек двадцать — двадцать пять односельчан.
