Однако несколько рано созревшим разумом своим он замечал не только хорошее в их семье, но и недостатки, например безответность отца. Андраш скоро почувствовал, что круг их семьи совсем не похож на тот, описанный Яношем Аранем, светлый и такой гармоничный. Скорее он похож на затемненный для показа электрического разряда кабинет физики.
Два медных шара на столе. Они поблескивают и, кажется, даже слегка покачиваются на верхушках стальных стержней, как мыльные пузыри на кончиках соломинок. В кабинете тишина, только опьяневший шмель или оса-сладкоежка бьется в ставни, потому что ведь на улице золотое время сбора винограда.
И тут круг генератора начинает вращаться. Сначала он только шуршит, словно старухи едва переставляют ноги, шаркая в суконных тапках. А потом разбегается, набирает темп, превращается в световое колесо без спиц. «Чик-чик, трах» — вот она, молния, миниатюрная молния с зеленой гривой. Она прыгает, подергивается и выписывает шипящий зигзаг, мечась меж двух медных шаров.
Игра?
Страшно лишь с виду?
Но попробуй только дотронуться до нее, попробуй ущипнуть — тебя сразу швырнет на пол.
Когда же это было? Да за несколько дней до николина дня! Он торчал дома, сидя над каким-то сочинением, а на кухне (вот уж поистине редкое событие!) шутливо перебранивались, вспоминая свою первую встречу, его родители.
Потом, весело потирая подбородок, в комнату вошел отец.
— Ну, сынок, идет работа? — спросил он.
— Идет.
— Что пишешь-то?
— Домашнее задание.
— Покажи.
Он зашел Андрашу за спину, обнял за плечи и громко прочитал написанное в тетради:
— «Спаситель родины… наш господин, правитель Венгрии, его высокопревосходительство витязь Миклош Хорти-Надьбаньский…» — Отец дочитал только до этого места. И уже не обнимал, а крепко сжимал плечи Андраша. — Мерзавец он! Палач рабочих! Этот-то! Никакой он не спаситель родины! — прохрипел отец.
А из кухни тут же откликнулся, срываясь на визг, голос матери:
— Замолчи! Не мути мальчику мозги! Меня ты уже погубил! Не хватает еще и сына погубить!
И вулкан, обычно спящий, но готовый взорваться в любой момент, сразу же начал действовать. Он выбрасывал сажу, камни, адский пепел, пачкая еще недавно такое безупречно чистое небо семейной жизни.
Нет, в этой ожесточенной, насыщенной электричеством атмосфере скрытно тлеющих противоречий у него не хватало, да и не могло хватить, смелости задать отцу вопрос: «Что такое вы хотели совершить? Чего так ужасно, мучая и нас тоже, постоянно страшится наша мать?»
