У Кэт и Бобби когда-то был сын, трагически погибший в результате несчастного случая. Легкомысленная нянька позволила ему выбежать на дорогу. Ему было тогда столько же лет, сколько сейчас моему Джеймсу. Я услышала обо всем этом в первый же наш приезд. Говорили, что Бобби очень тяжело пережил этот удар, но все-таки не так, как Кэт — она уже никогда не стала прежней. Она сама мне в этом призналась, когда мы подружились. Это была молодая женщина необычайно тонкой нервной организации. Потребовалось немало времени, прежде чем мы стали откровенно говорить о наших семейных отношениях и мужьях, но в конечном итоге мы все-таки пришли к этому.
Кэт и я нравились друг другу, и мне всегда было ужасно жалко ее. Маленькое темноволосое кареглазое создание. Слишком худенькая, чтобы ее можно было назвать красивой, она была сплошным комком нервов. После гибели маленького сына она уволила няньку и новой уже не нанимала. Кэт ни на секунду не спускала глаз с Розмари, и этот вечный страх очень вредил ее здоровью. Она пребывала в постоянной тревоге, как бы чего не случилось с дочкой. Ее большие, грустные, испуганные глаза до боли меня трогали. Когда мы познакомились, нам обеим было около двадцати пяти лет, но она выглядела намного старше, и лицо ее было изборождено морщинами. Она очень тянулась ко мне.
— Вы нравитесь мне больше, чем кто-либо другой в этом проклятом месте. Вы такая человечная, доброжелательная. А остальные сплетницы, и ничего больше.
Сама она мне нравилась, дочка же — ничуть. Розмари была чудовищно избалована. Я находила ее весьма неприятным ребенком. Очень хорошенькая, высокая, крепкая, с чудесными, отливающими золотом волосами, поразительно похожая на отца. Бобби был крупным белокурым мужчиной. У него и у дочери был одинаковый бело-розовый цвет лица, а рот довольно маленький, обычно плотно сжатый. Бобби я просто не выносила. Он отличался неприятной заносчивостью. Целиком сосредоточен на себе, никому не сочувствует. Хуже Чарльза! Жену свою он положительно терроризировал. Чарльз, по крайней мере, не докучал мне. Кэт, по всей видимости, боялась Бобби и во всем ему поддакивала. Я быстро это заметила и часто сердилась на него, потому что ясно видела: Кэт так же, как и я, истосковалась по любви и нежности. Бобби был совершенно не способен дать ей ни того, ни другого. Они с Чарльзом — птицы одного полета. Но меня поразило, что при этом Бобби как любовник гораздо активнее проявлял себя по отношению к Кэт, чем Чарльз ко мне. Между тем она не нуждалась в этом: трагическая гибель сына вытравила из нее эмоции такого рода.
