Непостижима…
Непостижима…
Непостижима…
Гибсон, кажется, уснул.
Позже, в этот длинный день, ему принесли телеграмму: «Вылетаю немедленно. Этель».
Он вздохнул так глубоко и с таким облегчением, что заломило грудь.
– Забыла сказать, – весело добавила сестра. – Ваша жена просила передать, что любит вас.
– Правда?
– Она расспрашивала, как вы себя чувствуете. Давайте поправлю вам подушку. Так удобнее?
– Мне вполне удобно, – ответил Гибсон. – Можете ей передать, что я тоже люблю ее?
– Непременно, – кивнула сестра. – Передам, не откладывая.
«Люди все-таки очень добрые, – расслабленно подумал довольный Гибсон. – Чрезвычайно добросердечные, и медсестра, и Этель. А невзгоды непременно пройдут».
– Как любезно с твоей стороны, что ты ко мне приехала, – говорил он на следующее утро. – Рад тебя видеть.
– Пустое, старичок, – отвечала Этель, стоя, как привыкла с детства, опираясь сразу на обе ноги, вместо того чтобы перенести весь вес на одну, а другой поддерживать равновесие, как это принято у большинства женщин.
Этель – крупная дама, хотя и не толстая – с объемной талией, крепкими ногами и широкими плечами. На ней был строгий английский твидовый костюм и такая же строгая простая блузка. Короткие с проседью волосы не покрыты – шляпы и перчаток она не носила. Пухлые пальцы без колец.
– Хорошенькое дельце! – дружелюбно прогудела сестра. У Этель были живые карие глаза на простоватом лице. «В свои сорок семь лет она очень похожа на отца», – внезапно подумал Гибсон. – Как себя чувствушь? – спросила сестра.
– Не спрашивай. Ничего хорошего не скажу. Лучше сходи к Розмари.
– Я была у нее.
– Уже? – Гибсон немного опешил.
– Сейчас десять утра, братец. Пришлось садиться в самолет ночью, а потом еще ехать на первой электричке, которая привезла меня сюда в пять утра. Познакомилась с твоим домохозяином, осмотрела жилье, приняла ванну. Затем пошла навестить Розмари, поскольку она лежит в комнате на двоих, а в твоей палате, как мне намекнули, в это время проводят всякие неприятные процедуры. – Этель покосилась на мужчину с трубкой в носу.
Гибсон издал слабое «О!» и порадовался энергии сестры.
– Подняла с постели твоего Таунсенда, и он повел себя очень любезно. Когда я назвалась, впустил меня в дом, нисколько не сердился.
– Пол славный малый…
– Очень обаятельный, – сухо подтвердила она. – Симпатяга и к тому же богатый вдовец. А твой дом совсем невелик.
– Разве?
– Я оставила вещи в комнате, которая, как понимаю, принадлежит Розмари. – Этель обвела палату долгим взглядом.
