В этот миг автомобиль подъезжал к бульвару и Форд, немного опустив рычаг, прибавил ход. Машина понеслась с такой быстротой, что у Коба захватило дух. Безпрерывный треск слышался позади, новый, небывалый прежде шум автомобиля.
Вильям Коб был охвачен энтузиазмом. В его мозгу обрывками мелькали фразы будущей сенсационной статьи. Эти обрывки понемногу слагались в какое-то подобие гимна, писанного рубленой прозой, но самолюбивый автор полагал, что это будет похоже на Уотта Уиттмана.
«Всегда, в каждый период человеческой истории, существовал какой-нибудь голос, какая-нибудь нота, которая выражала господствующую силу данной эпохи.
Было время, когда звуковым символом наивысшего могущества было рыканье льва.
Его сменил треск горящего костра.
Затем раздался стук кремневого топора.
Затем человечество слышало плеск весел римских галер.
Затем послышался шум ветра, подгоняющего парус.
Наконец человечество обрело полнозвучный и внутренний голос, возвестивший о наступлении царства пороха.
Паровозный свисток для нескольких поколений символизировал главную силу цивилизации.
Но нынче раздается шум более современной, самой совершенной машины — автомобиля, мчащегося со скоростью 25 миль в час».
Пока Коб мысленно предавался литературному творчеству, Генри Форд вел свою машину по залитой асфальтом улице. Радостно возбужденные клерки и продавщицы подбегали к окнам контор и магазинов.
— Внимание! — вскричал Форд.
Прежде чем Коб успел опомниться, опасность уже миновала. Легкое движение руки, и тяжеловесная машина повернула направо, как раз во время, чтобы дать дорогу подводе, нагруженной бочками с пивом. Репортер почувствовал себя несколько не по себе и сказал, что хочет выйти.
— Пустяки, — ответил Форд, — никакой опасности нет! Нужно только внимательно смотреть вперед. Совсем, как на велосипеде.
— Но вот человек как раз напротив переходит дорогу.
— Не бойтесь, — долетел до ушей Коба обрывок ответа, в то время, как дома один за другим проносились мимо и машина все увеличивала скорость.
— Теперь вы увидите, как мы быстро ее остановим, — сказал Форд. — Я могу держать пари, что скаковая лошадь, делающая милю в одну минуту сорок секунд, не остановится раньше, чем на расстоянии >1/>16 мили, а мы сделаем это на протяжении 6-ти футов[2].
С этими словами он передвинул какой-то рычаг. С внезапностью настоящей катастрофы скорость автомобиля сошла на нет и огромная машина остановилась без движения.
— Ну, — ну, — это было все, что мог вымолвить ошарашенный репортер.
