Наконец — дома. Сдав мужа на руки Анне, Летков вскочил на нарты и помчался обратно на припай. С громадным трудом Леткову удалось вытащить на лед перевернутую лодку Пырерко и подтащить к припаю убитого зайца. Зверя пришлось снимать в воде, так как одному двадцатипудовую тушу нечего было и думать пытаться вытащить на лед. Работать голыми руками зимою, в морской воде, очень не весело. Руки стынут, суставы ломит от холода. Только ночью Леткову удалось перевезти все добытое к дому. В это время Василий, оттертый женой сперва снегом, а затем чистым спиртом (что греха таить — хорошую дозу спирта он «втер» и внутрь) и укрытый шкурами, спал сном праведника. На другой день Пырерко встал как встрепанный, никаких последствий вчерашнего ледяного купания он не чувствовал. Добытого зверя промышленники закопали глубоко в снег, чтобы уже летом, когда снег разстает, очистить со шкур тюленье сало и погрузить его в бочки.
Полярная ночь и Северное Сияние.
В половине Ноября наступила полярная ночь, продолжающаяся здесь до середины Февраля. Солнце совершенно не показывалось. На дворе было светло не более двух часов, впрочем и днем на небе были видны звезды. В доме круглые сутки горят лампы. Наступили сильные, до сорока градусов, морозы. Снег, плотно утрамбованный бешеными штормами и сильным морозом, смерзся, как лед. Речка промерзла насквозь, до дна. Чтобы натопить из снега воды, самый снег приходилось пилить пилой — до такой степени он был тверд.
Вечером и по ночам высоко в небе играло Северное сияние. Сначала в редких тучах зарождается расплывчатое светлое пятно; от него, как бы нащупывая дорогу среди облаков, белесоватые полосы. Они постепенно принимают форму лент, поставленных в воздухе ребром. Ленты в поперечнике окрашены в зеленый, красный, фиолетовый и другие цвета. Все эти цвета в ленте быстро изменяются, заменяя место друг друга, перебегают с одного конца ленты на другой. Фантастическая, светящаяся лента изгибается как живая, принимает правильную форму полукруга, замыкается в круг. По бокам ее и внутри круга создается еще несколько лент. Все это живет, трепещет и буквально как-бы дышет красками и переливами.
При Северном сиянии на дворе было светло — свободно можно было читать мелкую печать.
В лунные, ясные ночи, жутко смотреть на покрытую снегами и льдом землю. Всюду бело и мертво кругом! Миллиарды снежинок искрятся в мертвенном свете луны. Тишина тысячелетий и мертвящей полярной пустыни изредка нарушается гулкими ударами колющегося от мороза льда на заливе. Высятся белые призраки и изломы торосьев и рапаков на берегу. Тишина…. Скрип снега под ногой слышен за две версты. Собаки, удрученные непривычной обстановкой, по ночам долго и страшно завывают, подняв свои острые морды к луне. Жуткий хорал!
