Джимми ценил свою жену очень высоко, и я считал это признаком глубокой и длительной любви. Но ошибочность моего мнения обнаружилась после одного случая, когда он ей спас жизнь.
Мы поставили шхуну в устье небольшой реки для починки, а так как погода обещала быть прекрасной, жена Джимми взяла лодку и поехала на взморье ловить рыбу. Вдруг налетел шквал, называемый туземцами «сердитый ветер», и нагнал огромную волну, превратившую море в бушующий бурун. Когда волна спала, мы увидели, что лодка выдержала шквал, но женщина потеряла весло и беспомощно крутилась по ту сторону линии прибоя.
Жители, вышедшие на берег, смотрели на пенящееся море и безнадежно покачивали головами. Они говорили, что нечего и думать ехать спасать ее, так как ни одна лодка не сможет пройти через прибой.
Но Джимми решил иначе. Достав маленькую лодку, он спустил ее на воду, прыгнул в нее в удобную минуту и несколькими удачными, ловкими ударами весла проскочил первую линию прибоя… Но дальше предстояли большие трудности. Долго все его усилия были направлены на то, чтобы удержаться на полосе воды, лежавшей между линиями прибоя. Его относило то вперед, то назад, но он с большим искусством лавировал, не спуская глаз с катящихся волн. Один раз показалось, что он ошибся. Видно было, что идет гигантская волна, большая, чем все остальные, грозя разрушением всему на своем пути. Вот она приблизилась и повисла над лодочкой, затем немного изогнулась, и на гребне показалась белая полоса пены: еще мгновение, — и она обрушилась с ужасающим грохотом.
Мы ждали, затаив дыхание, но оказалось, что лодка спокойно покачивалась на поверхности воды.
Джимми отплыл назад как раз, сколько нужно было, чтобы избежать удара; теперь же, когда волна, как он предвидел, образовала за собой спокойное пространство, он стремительно бросился вперед, достиг жены и через несколько минут возвратился вместе с нею.
Когда он вышел на берег, толпа туземцев и экипаж шхуны приветствовали его громкими криками. Он замечательный лодочник, — говорили они, — и притом очень храбрый! Немногие бы решились на это из-за простой женщины.
Но он не обращал на эти возгласы никакого внимания, так как все оно было поглощено женой. Он проклинал ее и бранил всевозможными словами. Когда же запас бранных слов был исчерпан, он сердито повернулся ко мне:
— Ведь если бы она утонула, я потерял бы все, что заплатил за нее, и у меня не осталось бы ни жены, ни вещей. Ее отец ни зачто не отдал бы мне ни граммофона, ни остального: он очень жадный человек!
