Не дожидаясь ответа, она встала и направилась в соседнюю беседку.
– И мы, мы тоже хотим и еще хотим надеть фартук Антониса!
Дети кинулись за ней следом.
– Испачкаетесь! – крикнула им вслед мать.
– Антонис нам разрешает надевать волшебный фартук! Мы осторожно! И кисточки можно брать, правда, Антонис?
– Да, но помните, что вы мне обещали?
– Не трогать палии-итруууу…
Сусанна вернулась к столу:
– Изабелла, это очень достойный портрет! Ты смотришь так, словно знаешь что-то важное, смотришь прямо сюда. – Она приложила ладонь к вырезу платья.
Дочка Рубенсов, девочка лет десяти, устроилась у Сусанны на коленях и ласково обняла ее.
– Мне кажется, я там слишком старая… нет? – Изабелла, улыбаясь, накручивала прядь темных волос на палец.
– Нет, красивая! Правда, Клара, мама красивая? – спросила Сусанна девочку. – Антонис, а когда вы сможете начать мой портрет?
– Сначала закончу этот, – улыбнулся Антонис.
Он неотрывно смотрел на Изабеллу.
– Мой жених и я – мы хотим, чтобы портрет был готов к свадьбе. Пусть даже он будет не очень большой, отец обещал заплатить за него, – тараторила Сусанна, похоже, она привыкла быть в центре внимания. – Это возможно?
Антонис наконец отвел взгляд от хозяйки дома:
– Наверное…
– Ой, как будет хорошо! – Сусанна вскочила и стала носиться с детьми по траве.
– Брат Сусанны женат на моей сестре Кларе. Малышка Сусанна выходит замуж в ноябре, – объяснила Изабелла.
Птибодэ переводил для Тоби: англичанин так и не признался, что не нуждается в переводчике.
– Ее отец заказал портрет, ее будущий муж тоже хочет начать собирать картины, – продолжила Изабелла. – Они, конечно, хотели бы, чтобы Сусанну написал Петер Пауль, но муж слишком занят, он редко имеет возможность поработать для своего удовольствия.
И в этот момент из аллеи появился хозяин дома.
Тоби Мэтью и Антонис встали, чтобы приветствовать Петера Пауля Рубенса. Тоби ожидал увидеть мощную фигуру – и был разочарован: Рубенс оказался невысоким, с худым лицом, лоб с большими залысинами. Костюм испанского дворянина подчеркивал тонкие ноги. Ну, конечно: пожилой человек уже этот Рубенс, ему за сорок. Взгляд настороженно зоркий, будто пронизывающий насквозь, это заметно даже издали.
Клара и Альберт бросились навстречу отцу, он ласково их обнял. Как только он появился, все стали смотреть только на Рубенса и слушать только его. Люди рядом с ним вдруг становились маленькими и слабыми, как эти нарядные дети, и охотно подчинялись его воле.
