Окинув взглядом притихших девушек, нахмурилась. Лишь бы под ногами не путались да спать по ночам не мешали. Не люблю общежития.
— Голодные, наверное? — суетилась старуха. — Сейчас накормим, приголубим. А пока водички испейте.
Откуда у нее в руках оказался кувшин? Ей-богу, еще минуту назад не было. Не заметила, что ли? Странно.
— Пейте, пейте, девоньки. И ты, лукоморская, пей, не стесняйся.
А я и не стесняюсь. Совсем не стесняюсь. Вот только кувшин твой глаза мозолит.
— Пей, родимая, пей.
Я принюхалась. Вроде обычная вода, но чем черт не шутит. Уж слишком гостеприимны хозяева.
Поднесла кувшин поближе, наклонила и слегка коснулась губами ледяной воды.
— Спасибо. Вкусно. Колодезная?
— А то как же! С самого глубокого колодца. Напилась?
— Напилась, — улыбнулась я.
— Вот и умница, вот и молодец, — приговаривала старуха, по голове меня поглаживая, а сама все в окно взгляды бросала.
Что уж там пыталась разглядеть тетушка Марфа, не знаю, но вот то, что у моих подруг по несчастью одновременно стали закрываться глаза, очень настораживало.
— Что такое? Истомились? Спать хотите?
Я торопливо зевнула и рьяно закивала вместе с остальными.
— Вот сюда ложитесь, на лавки. А я вам одеяльце подоткну, ставни закрою, чтоб в глаза не светило. А вы спите, спите, девоньки…
Сказала так и вышла.
Девушки уснули. Брюнетка, кажется, даже похрапывала. Так и хотелось дернуть ее за косу. А коса-то до самого пола свисает… Завидно.
Просто лежать оказалось скучно. Я думала, размышляла. Пыталась угадать: где может Кощей смерть свою хранить? Вот где бы я хранила? Оглядев нашу светлицу, поняла, что точно не тут.
В лесу бы закопала, поглубже. Карту нарисовала, чтобы потом легче отыскать. Хотя нет, только поисков сокровищ нам и не хватало. Надеюсь, Кощей не такой умный, про лес не подумал. Эх, куда бы еще спрятать-то? В сейф! Точно, в сейф, железный такой… с замочком… и его закопать…
Сама не заметила, как тоже уснула. Неужели зря отказывалась от питья?
Нет, не зря. Сквозь сон едва уловимо послышались голоса.
— Я же говорила. Спят давно.
— Заснули быстро?
— Эти две, как только зелья хлебнули. А лукоморская считай не пила, губ не разжимала.
Кто-то хмыкнул.
— Что смеешься? Думаешь, она провела меня? Нет, и не таких умных видали.
— И как же усыпила?
— Наговор шепнула.
Голоса вновь затихли.
— О чем думаешь, Кощеюшка?
— Сердце не на месте, чует беду.
— А есть ли оно, сердце-то?
— Есть, Марфа, есть.
Послышались осторожные шаги. Кто-то подошел очень близко, так близко, что чужое горячее дыхание обожгло лицо. Я замерла.
