Доктор Хендерсон внимательно слушал.
— И вы говорите, что вампиризм является одним из самых редких проявлений зла, грозящих человечеству? — спросил он.
Дейл кивнул.
— Да, и это к лучшему, так как вампиризм, пожалуй — самое страшное из них, и бороться с ним тяжелее всего. Как я уже говорил, я давно не сталкивался со случаями настоящего вампиризма.
Руки Хендерсона слегка дрожали, когда он спросил:
— Что бы вы сказали, сообщи я вам, что в Мэйсвилле началась вспышка вампиризма? что вампир или вампиры вышли на свою отвратительную охоту в моем городке?
— Я сказал бы, что это по меньшей мере удивительно, — медленно ответил доктор Дейл. — Это и есть вопрос, который вы хотели со мной обсудить?
Доктор Хендерсон напряженно кивнул.
— Именно так. Доктор Дейл, я знаю, что это звучит невероятно, но я уверен, что в моем городке разразилась эпидемия вампиризма, и вы должны мне помочь бороться с нею!
2. Рассказ Хендерсона
Доктор Дейл ничем не выдал свое удивление, выслушав поразительное известие Хендерсона, но взгляд его карих глаз насторожился.
— Расскажите мне все, — предложил он взволнованному врачу. — Помните, что я ничего не знаю о Мэйсвилле или его жителях, и любые сведения могут оказаться полезными.
Дейл бросил быстрый взгляд в угол кабинета, где сидел я.
— Запишите рассказ доктора Хендерсона, как обычно, Оуэн, — сказал он, и я кивнул, держа карандаш наготове.
Доктор Хендерсон, еще не успокоившийся, сел поудобнее.
— Мало что в моем рассказе прозвучит здраво, — начал он. — И все-таки…
Говорите, вы не слышали о Мэйсвилле? Это городок с населением в семь или восемь тысяч человек к северу отсюда, в штате Нью-Йорк. Он лежит к западу от реки Гудзон и вблизи одного из северо-восточных отрогов Катскилльских гор. Наш городок был одним из первых поселений в этом районе, и в нем до сих пор живут довольно богатые семьи, которые происходят от ранних поселенцев и владеют поместьями между Мэйсвиллом и холмами к западу.
Холмы, крайняя оконечность Катскилльских отрогов, находятся примерно в восьми милях к западу от Мэйсвилла и тянутся цепью на север и юг. И сами холмы, и долины между ними густо поросли почти непроходимым лесом. Встречаются там многочисленные колониальные усадьбы, восходящие к началу восемнадцатого столетия. Но все они давно заброшены, и только старинная усадьба Гейзертов, где живет теперь Геррит Гейзерт, еще обитаема.
На возвышенностях между холмами и городком расположены поместья богатых семей, о которых я упоминал выше. Самое большое из них принадлежит Джеймсу Ралтону, чья семья является одной из самых влиятельных в округе. Конечно, я знаю практически всех соседей — семьи Хармонов, Муров, Уилси и так далее — но ближе других знаком с Ралтонами. Я лечил Джеймса Ралтона, когда он был мальчишкой, принял на руки его новорожденных дочерей Оливию и Вирджинию и ухаживал за его женой Алленой во время ее последней фатальной болезни.
