Мне казалось, что она просто не в себе. Я хотела, чтобы к нам пришли на помощь. Я хотела поехать в госпиталь, чтобы меня избавили от этой жуткой боли в шее. Хотела, чтобы меня отмыли от этой липкой крови и я бы снова стала чистой, вдыхала запах мыла и талька, лежала на прохладных накрахмаленных простынях в больничной палате, а вокруг меня суетились медсестры. Но больше всего мне хотелось спать, спать часами, и забыть тот ужас, который только что пришлось пережить…
К моему изумлению, когда я снова посмотрела на маму, она смеялась — но не счастливым смехом, а горьким, нездоровым.
— Если бы все было так просто, Шелли… но это не так. — Она долго собиралась с мыслями, прежде чем снова заговорила: — Он уже уходил из дома, когда ты бросилась за ним в погоню. Он был без оружия…
— Без оружия! — воскликнула я, огорошенная ее словами. — Он мужчина. А я всего лишь девчонка.
— Это не имеет значения! Он покидал наш дом. У тебя был нож, а у него ножа не было.
— Мама, ты несешь вздор. Это была самооборона. Он ведь связал нас. Ударил тебя по лицу. Я не знала, действительно он ушел или собирался вернуться, чтобы убить нас. Он уже возвращался однажды, я не могла рисковать. Полиция никогда не примет его сторону и не обвинит нас…
— Шелли, я юрист. И знаю, о чем говорю. Если мы вызовем полицию, криминалисты обыщут каждый дюйм этого дома. Они быстро установят, что он не был в доме, когда ты напала на него. Мы будем вынуждены признаться, что у тебя в руках был нож, а он был безоружен. У полиции не будет иного выбора, кроме как привлечь нас к ответственности…
— Привлечь нас? Но за что?
— За убийство.
— Убийство? — Я не верила своим ушам. Да, определенно она была в шоке и несла всякую ересь…
— Будет судебный процесс. Сначала три-четыре явки в суд, а потом еще год ожидания начала самого процесса. Поднимется шумиха в прессе, для газетчиков это будет настоящей сенсацией — они обожают такие вещи. Я потеряю работу. Блейкли не захочет держать в своей фирме сотрудника, замешанного в столь грязном деле. Нам повезет, если суд присяжных отнесется к нам с симпатией и встанет на нашу сторону — если они поймут, что мы опасались за свою жизнь, что невозможно мыслить рационально, когда ты так напуган.
— А если не повезет?
— Если не повезет и попадутся плохие присяжные или особо грамотный обвинитель…
— Тогда что?
— Нас обвинят в убийстве.
— Но как? Это же безумие!
— Закон гласит, что ты имеешь право на самооборону, но только на
