Под его ликующим взором мы подцепили палочками глазки и сделали вид, что нам это нравится. Он не уходил. Очевидно, он решил разделить с нами удовольствие до конца. Мы покушали еще маленько очей. Положение становилось безвыходным, когда в наши головы почти одновременно не залетела спасительная мысль.
— Как называются вон те кусочки мяса на палочках? — спросил я.
— Сатай! — радостно сообщил официант. — Из курицы и из баранины.
— Друг мой! — сказал мой спутник проникновенно. — Принесите нам их по четыре штуки. Тех и других.
Шашлычки с острейшим соусом оказались восхитительными. Мы погасили пожар во ртах жасминным чаем и отвалили официанту приличные чаевые. В благодарность он не поинтересовался, чего это у нас карри недоедено. Глаза на тарелке провожали нас с грустью.
Справедливость требует добавить, что все другое, что нам довелось есть на малайском столе, было весьма вкусно. Но так как этническое кулинарное разнообразие страны позволяло делать выбор, мы остановились на китайской пище как повседневной. Время от времени мы позволяли себе экзотические отступления: то индийскую, то малайскую. В конце концов, все они — малазийские.
Правда, карри из рыбьих голов мы впредь не заказывали: слишком недолго оставались в стране, чтоб привыкнуть…
Задержались мы что-то в некрещеных странах… В крещеных тоже поесть можно.
В отличие от Малайзии в Венгрии живут венгры, отчего, очевидно, страна и получила такое название. И карри из рыбьих голов там не подают. Там вообще не подают карри. Там своего хватает так, что о карри не вспомнишь.
Путешественник, направляющийся в Венгрию, должен твердо знать, что в этой стране нет места, где бы накормили невкусно. Тут можно не волноваться.
Увы, существует другая проблема: венгерские порции столь обильны, что это может сказаться на фигуре потребителя самым заметным образом. А вся беда в том, что наши земляки никак не хотят рассматривать суп как целый обед, необходимый и достаточный. Каков бы ни был суп, наш человек норовит съесть после него еще и второе, желательно-мясное.
Самое венгерское слово, известное у нас, — «гуляш». Понятно, что второе, иногда довольно вкусное. Вообше-то есть еще и суп-гуляш, но он у нас встречается редко. А в Венгрии вы чаще встретите именно суп, а то, что называем гуляшом мы, называться будет «пёркёлт» или «гуляш пёркёлт». Путаницы никакой нет. Просто гуляш как гуляш — это у венгров не первое и не второе. Это вообще несъедобная (для нормальных людей) штука: живой усатый мужчина, пасущий в венгерской степи — пусте — коров. Поставленный перед определяемым словом, он становится эпитетом «пастуший». И получается «пастуший суп» и «пастушье жаркое». Так как пастухи-гуляши в пусте имели привычку съедать на обед у костра одно блюдо, оно должно было быть очень сытным. Тут ничего лучше супа не придумаешь, хотя назвать это блюдо просто супом язык не повернется. Как не повернется в нем ложка из-за обилия нарезанного кубиками мяса, картошки, лука, красного перца. И все сварено в огромном количестве наваристого бульона. Так сказать, «шампунь и кондиционер в одном флаконе». Полагается к нему увесистый ломоть белого хлеба. После такого супа остается только выпить чашечку кофе.
