Усталые, мы повалились в вельботе, кто где мог. Некрепкий сон до рассвета не столько освежил, сколько забрал силы. Я лежал на боку, подогнув колени. Костыль Джона упирался мне в рёбра, не давая повернуться, и лежать дальше было невыносимо. Кости ломило, ноги затекли, потому я решил встать и размяться.
Первое, что я увидел — ухмыляющаяся рожа Флинта. Чего он ухмыляется? Неужторому раздобыл в этой водяной пустыне? Где его всегдашняя мрачность? Или опять какую шутку придумал? Я поёжился, зная непредсказуемый нрав капитана. Он сидел на кормовой банке, глядя прямо на меня, и я почувствовал неладное. Не мог понять, что именно — казалось, ничего не изменилось за те пару часов, что я вздремнул.
Это движение разбудило Гана, скрючившегося у меня в ногах. За ним начали просыпаться остальные. Солнце лишь начинало озарять горизонт, было прохладно, как всегда в рассветный час. Хотя на суше эта разница была бы заметней — земля промерзает к утру, море же всегда одной температуры.
Бен протёр глаза. Синяки его немного посходили, и он стал похож на человека. Осмотревшись, Бен зевнул и вдруг страшно побледнел. Глаза его выпучились, он обвёл взглядом вокруг себя, избегая встречаться взглядом с Флинтом.
Я не понимал, что его испугало. Джон спал сидя у борта, надвинув на глаза широкополую шляпу. Я ткнул его ногой. Окорок проснулся мгновенно, в руке его сверкнул нож.
Каторжник, топтавшийся на брюхе одноногого, сердито закричал, захлопал крыльями, пытаясь взлететь. Да было это бесполезно. Джон уж давно обрезал ему крылышки. Ещё с первой попытки бегства.
— Что стряслось, гром тебя побей?! — прохрипел устало Окорок, приподняв кончиком ножа шляпу.
Я кивнул на Бена. Тот присел, съежившись, и казалось, хотел спрятаться, сделавшись маленьким и незаметным.
— Чего ты, Ганн? — спросил Джон Бена. Тот лишь головой дернул, словно приглашал осмотреться. Сильверу хватило одного взгляда. Я то по прежнему ничего не понимал. Но у Джона глаз был намётанным.
— Э, капитан! Да у нас пассажира не хватает!
Вот оно что! Действительно, сосчитав головы, я сообразил, что нас уж не двенадцать, а на одного меньше.
Джон тоже рассмотрел всех, и заявил:
— Косого Тома не хватает…
Флинт лишь хмыкнул.
Что случилось с Томом, мы так и не узнали. Бедолага, наверное свалился за борт во сне, никто и не заметил. А мне вспомнился другой Том, его чёрный язык и выпученные глаза. Который тоже, «сам» повесился. Было время, кода я прямо спросил Гарри — его ли то была работа? Но тот лишь оскалился и предложил спросить у Джона. И весь разговор. Я подумал тогда — неужто Джон причастен к смерти бедняги? А спросить не удосужился. Глупостью показалось тогда… Вот и теперь… Не помогли ли Косому Тому утонуть? Если да, то кто и зачем?
